Они проснулись поздно и в комнате выпили кофе со сладкими плюшками. Мадлен призналась, что солгала об экзаменах, и Уатт обрадовался, что можно провести с ней еще два дня. Он зарезервировал комнату в отеле «Бреннер-Парк» в Баден-Бадене — одной из самых шикарных старинных гостиниц Европы. Франц был послан туда с багажом, а затем отпущен до воскресного вечера.
День они скоротали в прогулках по городу: разглядывали великолепные, эпохи Эдуардов виллы, посетили Фридрихсбад — изящный, в духе Ренессанса, источник девятнадцатого века, в кафе «Кёниг» съели шлаг и вишневый торт. Дождь больше не грозил. И хотя воздух оставался свежим, выглянуло солнце. На протянувшейся вдоль небольшой речушки Оос аллее Лихтенталер в изобилии цвели ранние нарциссы и крокусы. Мадлен и Уатт весело болтали и вели себя, как старинные друзья. Она взяла его за руку, но через минуту он осторожно освободился. Так всегда будет на людях, подумала девушка. Никаких прикосновений на случай, если они невзначай встретят знакомого или партнера Уатта.
Перед тем как возвратиться в отель, Уатт завел Мадлен в роскошные магазины на Курхаус-колоннаден и Лихтенталерштрассе и настоял на том, чтобы экипировать ее с ног (простой парой до смешного дорогих черных замшевых туфель-лодочек от Феррагамо, которые можно носить как днем, так и вечером) до головы (двумя инкрустированными жемчугом гребнями, чтобы, как он любил, ее каштановые волосы не падали ей на лицо).
В магазине дамского белья Мадлен смутилась, потому что Уатт выбрал экстравагантный комплект от Кристиана Диора — с поясом, но без трусиков. У Этьена Эйнера настоял, чтобы купить кожаную сумку. Мадлен покосилась на ценник и быстро прикинула: если перевести марки в доллары, получалось более двухсот.
Чрезмерные цены не обескураживали Уатта. В магазине высокой моды он остановился на дневных комплектах от Сен-Лорана и Пьера Кардена и черном коктейльном платье от Валентино — с мини-юбкой, глубоким декольте и рукавами реглан.
Каждые пять минут Мадлен протестовала и старалась его остановить. Но Уатт был твердо настроен ее одеть. Он заявил, что не в силах терпеть ее допотопные тряпки, и предупредил: если она хоть раз появится при нем в хипповом наряде или «варенке», он все с нее сдерет и выбросит в ближайший водосток.
Когда они возвращались в отель, руки оттягивали пакеты с покупками. Мадлен прикинула, что за два часа Уатт потратил на нее больше пяти тысяч долларов. Впечатляло, если учесть, что носить все это придется только тогда, когда она будет с ним. Она представила, как появляется на занятиях герра Пфайффера в костюме от Кардена, и чуть не прыснула.
Перед обедом Уатт увлек ее в огромную мраморную ванну в номере. Они отмокали в горячей воде и потягивали из одного хрустального рифленого бокала «Дом Периньон». А когда вода начала остывать, не вытершись, выскочили в комнату и с лопающимися на теле пузырями, хохоча бросились на кружевное покрывало. С час они не спеша занимались любовью. А из включенного на полную мощность радио неслись возбуждающие звуки симфонии Моцарта. Потом оделись, спустились в ресторан и поели. Уатт предложил попытать счастье в рулетку.
— Шутишь? У меня не тот характер, чтобы играть. Все равно что выбрасывать деньги на ветер. — Мадлен так долго была бедной, что тратить деньги на подобные причуды считала отвратительным.
Уатт пожал плечами.
— Что правда, то правда. Зато ничто не вдохновляет больше выигрыша. Мне сегодня везет. — Хотя они шли в людном месте по колоннаде у казино, он наклонился и поцеловал Мадлен. — Не тревожься, дорогая, тебе не придется потратить ни пфеннига. Просто понаблюдаешь за мной.
Знаменитое казино с белыми колоннами было набито богатыми игроками. Пестрая толпа щеголяла нарядами от самых лучших модельеров. Игральные залы, отделку которых вдохновила роскошь Версаля, оформлял в девятнадцатом веке парижский театральный декоратор — все вокруг блистало драгоценными камнями, золотом и начищенными канделябрами. Столько украшений Мадлен в своей жизни видела лишь в «Тиффани». Она так долго рассматривала бриллиантовое с изумрудами колье какой-то вдовушки, что леди, вероятно, заподозрила в ней воровку драгоценностей и что-то сказала своему спутнику. Девушка испугалась, что ее вот-вот выведут вон.
Уатт выбрал рулетку и начал решительно бросать банкноты в тысячу марок. Сначала он спрашивал числа у Мадлен. Та говорила, но он каждый раз проигрывал.
— Цифры ощущают твое неодобрение, — рассмеялся он. — Надо кумекать самому. — Он поставил пять тысяч на «тринадцать» и выиграл.
Пока Уатт играл, Мадлен прошлась по построенному в стиле рококо казино, незаметно разглядывая увешанных драгоценностями женщин. Ее поражало, что люди могут быть настолько богатыми. Она слышала, как какая-то женщина (в сапфирах) говорила другой (в александритах и жемчуге), что третья (в канареечных бриллиантах) потеряла за одну ночь тысячу долларов, но отказывается признать поражение. Как бы красиво ни выглядели все эти люди, Мадлен их совершенно не одобряла.
Но внезапно до нее дошло: если она собирается стать знаменитым ювелиром-дизайнером, все эти женщины ей нужны. Окунувшись в дело, их придется привечать, учиться любить.
Рыжеволосая француженка в застегнутом на круглую запонку плексигласовом воротничке оторвала взгляд от стола, где играли в баккара, и посмотрела на Мадлен. Девушка улыбнулась ей в ответ. Женщина отвернулась и тут же о ней забыла. Мадлен показалось, что здешних дам не может ввести в заблуждение ее внешний лоск; они догадываются, что она не из их среды. На самом деле девушка была молода и привлекательна и представляла для них угрозу.
А Мадлен решила, что это часть ее образования — не менее важная, чем то, что она получала в институте, — изучение богатых и знаменитых. Она начнет с того, что попросит Уатта прислать ей подписку на «Таун энд кантри» и «Повседневную женскую одежду».
Время от времени Мадлен косилась на Макнила, который постоянно менял столы, что являлось частью его стратегии. Она то и дело подходила к Уатту, но любовник рисковал такими суммами, что, хотя и выигрывал, у нее внутри все сжималось. Однако стоя рядом с ним, Мадлен отметила, что они такая же привлекательная пара, как и другие. Разница в возрасте оставалась незамеченной. Богатые мужчины любили женщин моложе себя. Мадлен поняла, что единственный человек, кому не давала покоя эта разница, была она сама. Но это происходило из-за Анны.
И Хэдли. Боль предательства все еще жгла Мадлен. То и дело жестом или улыбкой Уатт напоминал своего сына. Сложное положение. Проведя целый день с Уаттом, Мадлен скрепя сердце признала, что Хэдли забыт не совсем. Все же теперь придется выбросить его из головы навсегда.
Через час в казино Уатт вернул себе деньги, которые потерял во время загула с Мадлен по магазинам. Еще через сорок пять минут компенсировал расходы на номер в «Бреннере» и ужин в тамошнем многозвездном ресторане.
В два часа ночи с рассованным по карманам выигрышем они вернулись в отель. Уатт был слишком измотан игрой, чтобы заниматься любовью, но к рассвету он разбудил Мадлен, крепко прижавшись к ее животу своей напряженной плотью.
