— Чего они хотят? — поинтересовался Ангало.
— Спроси чего-нибудь полегче, — заметил Гердер. — Кто знает, чего хотят люди…
Масклин посмотрел на толпу под Кораблем.
— Чего они только не пробовали, чтобы привлечь наше внимание, — сказал Ангало. — И светом мигали, и музыку включали. Талисман говорит, они даже радио использовали.
— А ты не пробовал им ответить? — спросил Масклин.
— Нет. Мне с ними говорить не о чем, — буркнул Ангало. Он постучал по Талисману костяшками пальцев. — А ну-ка скажи, мистер Умник: если не я, то кто же будет управлять Кораблем?
— Я.
— Каким образом?
— Видишь выемку около кресла?
— Да. Она такого же размера, как и ты.
— Вставь меня в нее.
Ангало, пожав плечами, поднял Талисман и вставил его в выемку в полу. Черный ящичек плавно скользнул на место. Теперь только его верхняя грань лишь чуть-чуть выдавалась над полом.
— Э… послушай, — просительно сказал Ангало. — Неужели я ничего не могу делать? Ну хотя бы включать стеклоочистители или что-нибудь в этом роде? Я буду чувствовать себя отъявленным бездельником, если мне придется просто сидеть, сложа руки.
Талисман, похоже, не обратил на него никакого внимания. Световые точки зажглись и погасли, словно он устраивался поудобнее на новом месте. Затем он сказал гораздо более низким, чем обычно, голосом:
— ХОРОШО.
По всему Кораблю стали зажигаться огни. Казалось, свет расходился от Талисмана волнами; панели сверкали, как звездное небо; в потолке зажигались яркие лампы; электричество пробуждалось с шипением и треском; воздух словно бы попахивал грозой.
— Впечатление такое, будто мы в Универсальном Магазине на рождественской ярмарке, — сказал Гердер.
— ВСЕ БОРТОВЫЕ СИСТЕМЫ В РАБОЧЕМ СОСТОЯНИИ, — громовым басом пророкотал Талисман. — НАЗОВИТЕ ПУНКТ НАЗНАЧЕНИЯ.
— Чего? — переспросил Масклин. — Пожалуйста, не кричи так оглушительно.
— Куда мы направляемся? — спросил Талисман обычным голосом. — Ты должен назвать пункт назначения.
— Каменоломня, — ответил Масклин.
— А где она?
— Она… — Масклин неопределенно помахал рукой. — Где-то там…
— Где именно?
— Откуда мне знать? А много ли туда путей?
— Уж не хочешь ли ты сказать, Талисман, что не знаешь дороги в каменоломню? — сказал Гердер.
— Совершенно верно.
— Стало быть, мы заблудились?
— Нет, я знаю точно, на какой планете мы находимся, — сказал Талисман.
— Неужели ты не сможешь отыскать каменоломню, если поднимешься повыше?
— Хорошо.
— Разреши мне это сделать, — попросил Ангало. — Пожалуйста.
— Нажми левой ногой на педаль и потяни на себя зеленый рычаг, — сказал Талисман.
Особенного шума не последовало, но тишина как-то странно изменилась. На какой-то миг Масклин почувствовал, что его тело налилось тяжестью, но это ощущение тотчас же прошло.
Картинка на экране уменьшилась.
— Вот это настоящий полет, — сказал счастливый Ангало. — Ни шума, ни этого дурацкого хлопанья крыльев.
— А где Пион? — спросил Масклин.
— Куда-то ушел, — ответил Гердер. — Я думаю, отправился поискать чего-нибудь съестного.
— Откуда взяться съестному на Корабле, где пятнадцать тысяч лет не было ни одного нома? — удивился Масклин.
Гердер пожал плечами.
— Может, где-нибудь в глубине буфета и завалялась какая-нибудь снедь, — сказал он. — Я хотел бы поговорить с тобой, Масклин.
— Да?
Гердер придвинулся поближе и оглянулся через плечо на Ангало, который вальяжно развалился в кресле, очень довольный собой и жизнью.
— Мы не должны так поступать, — сказал Гердер, понизив голос. — Я знаю, что после всего, нами перенесенного, говорить так ужасно. Но ведь это не только наш Корабль. Он принадлежит всем номам, где бы они ни жили.
Он вздохнул с облегчением, когда Масклин кивнул.
— Еще год тому назад ты не верил, что номы есть повсюду, — сказал Масклин.
Плечи Гердера поникли.
— Да. Верно. Так оно и было. Но теперь все изменилось. Я верю только в то, что должны быть еще тысячи номов, о которых мы не знаем. Может, есть еще и номы, живущие в Универсальных Магазинах. Нам просто повезло, что Талисман оказался у нас в руках. Если мы улетим сейчас на Корабле, для них не останется никакой надежды.
— Знаю, знаю, — удрученно сказал Масклин. — Но что мы можем поделать? Как нам найти этих других номов?
— У нас есть Корабль, — сказал Гердер.
Масклин показал рукой на экран, где широко простирался пейзаж, подернутый легкой дымкой.
— Чтобы разыскать всех номов, понадобилась бы целая вечность. Это невозможно сделать даже с помощью Корабля. Надо искать на земле. Ведь номы обычно прячутся от чужих глаз. Вы, номы из Универсального Магазина, не знали о моем племени, а ведь мы жили всего в нескольких милях от вас. На племя Пиона мы тоже наткнулись только благодаря счастливому случаю. К тому же, — он слегка похлопал Гердера по плечу, — тут есть одна большая проблема. Ты знаешь, каковы мы, номы. Те, другие номы, которых нужно найти, возможно, даже не поверят в существование Корабля.
Он тут же пожалел о своих словах, потому что Гердер совсем скис. Никогда еще не выглядел он таким несчастным.
— Да, верно, — проговорил аббат, — я и сам не поверил бы. Даже сейчас, на Корабле, мне трудно поверить в него.
— Когда мы обживемся на другой планете, возможно, мы пришлем Корабль за всеми остальными — кого смогут найти, — рискнул сказать Масклин. — Я уверен, что Ангало с большим удовольствием этим займется.
Дрожь пробежала по плечам Гердера. Какой-то миг Масклин думал, что он смеется, затем увидел, что по его щекам катятся слезы.
— Гм… — пробормотал он, не зная, что сказать.
Гердер отвернулся.
— Извини, — прошептал он. — Беда в том, что все так быстро меняется. Хоть бы что-нибудь оставалось неизменным в течение пяти минут. Каждый раз, когда я загораюсь какой-нибудь идеей, она вдруг оказывается несбыточной, и я — в дураках. Для веры мне нужно что-нибудь совершенно реальное. Что в этом дурного?
— Я думаю, тебе надо вырабатывать в себе гибкость ума, — сказал Масклин, чувствуя, однако, что его совет вряд ли принесет много пользы.
— Гибкость ума! Гибкость ума! Мой ум и без того уже стал таким гибким, что я могу вытащить его через уши и завязать под подбородком, — сердито огрызнулся Гердер. — И это, поверь, не принесло мне ничего хорошего. Во времена моей молодости, когда я верил всему, чему меня учили, мне жилось куда лучше. И заблуждался я только в одном. А теперь оказалось, что я заблуждаюсь во всем.
