— Конечно, пригодится, Тесса. Погоди, скоро у тебя появится вторая половинка…
— Ты разве не знаешь? В моем случае вторая половинка ни при чем.
— То есть?
— Просто для меня карьера превыше биологических часов. Уже изобрели такой прибор, чтобы карьеристки вроде меня мочились на него и узнавали, сколько яйцеклеток у них осталось. На всякий случай, чтобы я не упустила своего шанса завести ребенка, если вдруг у меня наметится свидание.
— Ничего не понимаю.
Я прислонилась к некрашеному участку стены. Если честно, я и сама себя не понимала. Эта статья взбесила меня.
— До сих пор я думала, что работаю, чтобы выплачивать ипотеку, оплачивать счета, кормить и поить себя, поскольку других желающих не находится. А теперь выясняется, что я, как отъявленная эгоистка, строила карьеру. Но я же должна работать. У меня нет детей не потому, что я работаю, — я просто не встретила человека, чтобы завести с ним детей. Словом, если изобретут машинку, на которую можно пописать, чтобы проступил синий телефонный номер моего идеального партнера, я первой куплю ее.
— Не нужна тебе машинка, ты скоро встретишь кого-нибудь. Неизвестно, что ждет нас за поворотом.
— Сколько еще будет таких поворотов, Клаудиа? Сдается мне я уже видела все до единого. — Разговор меня угнетал. Я старалась не думать о грустном. — Новые знакомые появляются у меня постоянно. И ничего не выходит. Не знаю почему.
— М-м-м…
— Но почему? Скажи, что я делаю не так?
— А ты уверена, что хочешь об этом говорить? — спросила она, вдруг посерьезнев.
— Да. Я охотно приму любую помощь. Клаудиа, я хочу закончить поиски как можно скорее. Честное слово, очень хочу. Объясни, в чем моя ошибка?
Клаудиа отложила кисть. И я тоже.
— По-моему, никаких ошибок ты не делаешь, — начала Клаудиа, убавляя громкость радио.
— Но?..
— Но вместе с тем никого к себе не подпускаешь, поэтому у тебя нет даже шанса ошибиться. Ты не пренебрегаешь возможностями. Но и не хватаешься за них. Я видела, как парни уходили от тебя потому, что им просто было не за что уцепиться.
Я снова взялась за кисть.
— Это желтая, — подсказала Клаудиа.
— Перепутала. — Я вернула кисть на ее место.
— Ты со мной не согласна?
Я тяжело вздохнула:
— Чего-то я не улавливаю. Да, год выдался не ахти какой, и неудивительно. Кстати, если уж на то пошло, пару недель назад я переспала с одним.
— Это не считается, ты же не собираешься продолжать отношения.
— Я не виновата, что мне такие попадаются.
— А кто виноват? И вообще, все это чушь, потому что мужчины у тебя бывают разные.
От ответа на вопрос я уклонилась.
— В прошлые выходные я познакомилась с одним человеком. На танцполе все шло прекрасно, но мне пришлось сбежать, иначе Каспар захлебнулся бы собственной рвотой.
— Но тебе было вовсе незачем самой выхаживать Каспара — могла бы позвонить Фран.
— Нет, не могла.
— А надо было. Но ты не захотела.
— Ему требовалась моя помощь. Поверь, хуже было бы, если бы я наябедничала на Каспара его родителям. И потом, тот человек не спросил у меня телефон.
— Надо было просто дать свой номер, да и все.
— Невозможно. Помнишь того типа на крестинах? (Клаудиа закивала.) Он отшил тебя, не успела ты даже поздороваться. В наше время проявлять заинтересованность опасно. Стоит заикнуться о телефоне — и тебя запишут в охотницы за мужчинами…
Ради пущего эффекта я выдержала паузу. Если вдуматься, я говорила чистую правду. Знакомиться стало гораздо труднее. Я не знала, кто в этом виноват, окружающие или я сама, но я начинала чувствовать себя неудачницей уже потому, что была не прочь иметь мужа и детей. Разве плохо мечтать о том, чтобы стать такой же, как все? Почему я должна обходиться без помощи, если все вокруг охотно пользуются ею? Когда же, наконец, кто-нибудь позаботится и обо мне? Я взяла палку и рассеянно помешала краску. Недолюбливаю я эти разговоры.
— Я уже обожглась. Видимо, потому и осторожничаю.
— Не отделывайся шаблонным ответом. Все обжигаются, но никто не возводит вокруг себя баррикады. Твой босс тут ни при чем.
— Бывший босс.
— Какой угодно. Тесса, я говорю о том, что случилось давным-давно, и ты это понимаешь.
— Когда именно?
— Тесса…
— Честное слово, не понимаю. Объясни.
Клаудиа пристально вгляделась мне в лицо. Я изобразила недоумение. Оно было настолько отработанным, что даже я была уверена: намеки Клаудии до меня не доходят.
— Ты лесби.
После секундной паузы мы обе взорвались хохотом.
— Ах ты, извращенка, — захлебываясь, выговорила я.
— Значит, угадала? — Она снова хихикнула.
— А если бы да? Только представь, как тяжело мне жилось бы!
Клаудиа никак не могла отсмеяться. В ней нет ни капли жалости.
— Чушь собачья. Хотя лучше бы это была правда. Среди моих знакомых есть лесбиянки в самый раз для тебя.
— Ждешь благодарности? Между прочим, однажды я целовалась с девушкой и мне понравилось.
— Тогда сходи на акупунктуру, попроси пробудить твое женское начало.
— Мужское, глупая.
— Смотря с кем ты хочешь познакомиться, с парнем или девушкой.
— С девушкой. Нет, с парнем. Нет, все-таки с девушкой. Расставаться с женскими мелочами я не собираюсь, но не хочу, чтобы в моей ванной брилась мужиковатая особа. Так что будет приходящей любовницей. Итак, я женщина, я по-прежнему зарабатываю себе на жизнь — деньги-то нужны, — живу в своей квартире и время от времени зову к себе перепихнуться подружку, которая на самом деле мужик в юбке… Постой-ка, а что изменилось?
Клаудиа снова засмеялась.
— Перестань, я сейчас описаюсь! — И она выбежала из детской.
Я услышала, как она смеется на лестнице, спускаясь в нижнюю ванную, и вздохнула с облегчением: все-таки я глупа как пробка. А Клаудиа — умница, ей и в голову не пришло бы вновь наступать на больную мозоль. На долю секунды мне показалось, что сейчас она разгадает мою загадку. Интересно, сумела бы я солгать Клаудии так же легко, как обманываю себя?
Прибавив громкость радио, я взялась за банку с синей краской. Рисунок на стене приобретал законченный вид. В тот год, когда мы готовились к экзаменам повышенного уровня, мне пришлось нелегко. То ли из-за Мэри и планов, которые они строили с Беном, то ли потому, что я задержалась в развитии и гормональный сдвиг начался у меня только в семнадцать. Или же Бен всегда нравился мне больше, чем следовало бы. Ничего удивительного: в четырнадцать лет Бен был лакомым кусочком для девчонок — не хулиганистый, с хорошо подвешенным языком, даже расставаться он умел мирно. Его любили и ученики, и учителя, а он выбрал меня. Меня. Между нами ничего не было, хотя нас в чем только не подозревали. Мне доставалось от девчонок, которые видели во мне соперницу. А бояться мне следовало в первую очередь самой себя. Мне льстило положение лучшего друга Бена, но когда я поняла, что хочу большего, то перепугалась. Я рисковала не просто лишиться дружбы, но и стать такой же, как все вокруг, а ведь я знала, какого мнения Бен о своих поклонницах.
