Книга Дарующие Смерть, Коварство и Любовь - Сэмюэл Блэк

Я с благодарностью поклонился.

Он показал мне и кабинет Федериго[29], который произвел на меня неожиданно большое впечатление. Доспехи, астрономические и музыкальные инструменты в настенных полках выглядели настолько реальными, что обманывали взгляд, хотя на самом деле их изображения являлись искусной инкрустацией. В тусклом факельном свете было трудно разглядеть детали, но…

— Здесь, мой господин, я тоже мог бы провести несколько дней.

— Но именно здесь работаю я, Леонардо. Хотя вы можете приходить сюда по утрам, пока я сплю. Я договорюсь об этом с Рамиро.

После замечательной экскурсии мы выпили вина в герцогской гостиной, и я показал ему наброски нового оружия, над которым трудился весной, — боевая колесница с ножами и косами, бронированная машина, взрывающееся ядро и поглощающий меч щит. Началась самая приятная часть нашей беседы — мы, словно мальчишки, развлекались с новыми игрушками. Но особенно взволновался герцог, когда я сообщил ему, что Томмазо изготовит образцы этого нового оружия в своей лаборатории.

Разговор наш прервался, но после недолгой паузы его светлость произнес:

— Знаете, Леонардо, у меня сейчас впервые возникло чувство, которого я прежде никогда не испытывал…

Заинтересованно взглянув на него, я заметил, что его опущенный взгляд устремлен либо в пол, либо в пространство.

— В разговорах с большинством людей у меня возникало такое чувство, будто я общаюсь с некоей более низкой формой жизни… так, словно для общения с ними мне достаточно задействовать лишь малую часть моего ума. С вами, однако… — наши глаза встретились, — у меня возникает совсем иное чувство. Мне кажется, что ваш ум не менее, если не более, велик, чем мой. Для меня это является редким и вдохновляющим переживанием.

— Наши чувства взаимны, мой господин.

Он пристально глянул на меня:

— Нет необходимости льстить мне. Я больше уважаю правду.

— Могу заверить вас, что это не просто лесть, — произнес я, придав голосу большую искренность, хотя, по правде говоря, на это высказывание сподвигла меня именно лесть.

Мог ли я искренне считать, что этот юный воин превосходит умом Луку Пачоли[30]или Донато Браманте[31]? Нет, но если бы мне пришлось сказать ему правду, то я подозреваю, что переживание Борджиа порадовало бы его гораздо меньше, чем ему хотелось. Никто не мог бы свысока отнестись к такому человеку, не пожалев об этом впоследствии.

И все-таки под его красивым лбом, несомненно, скрывался живой и пытливый ум. Чезаре Борджиа далеко не глуп, далеко не зауряден. В конечном итоге, однако, я понял, что должен — и буду — всегда льстить ему, никогда не говоря с ним честно, как с равным. Почему? Потому что Чезаре Борджиа не простой человек — он является воплощением власти. И благодаря этой власти он является одновременно и выше, и ниже обычного человека. Более того, я с определенностью чувствовал, что он понимает все это, так же как понимает теперь, что мы никогда не будем разговаривать с полной откровенностью. Как ни странно, я вдруг испытал минутную жалость к нему — к сидящему передо мной безжалостному блестящему завоевателю. Мне подумалось, что он должен ощущать себя страшно одиноким.

Я подавил зевок. Уже поздно. Допив вино, я встал и поклонился в знак благодарности. Герцог улыбнулся, вновь обнял меня, а когда я направился к двери, сказал:

— Полагаю, к вам сегодня заходил гость.

— Да, мой господин, — ответил я, удивленно обернувшись. — Франческо Содерини.

— Он попросил вас шпионить за мной для флорентийского правительства?

Несмотря на мою невинность, сердце заколотилось у меня в груди:

— Верно. Я пытался объяснить ему, что никогда не буду заниматься подобными вещами, но…

— … но он предположил иное?

Я кивнул. Герцог подошел к своему столу и бросил взгляд на какие-то документы.

— А что вы скажете, если я предложу вам воспользоваться его предположением… и сыграть роль двойного агента против Флоренции?

Шпион, крадущийся во мраке… шпион, двуличье и обман…

— Мой господин, я…

Увидев выражение моего лица, Валентинуа разразился смехом:

— Не переживайте, Леонардо. Я никогда не обременю вас таким предложением. Мне просто хотелось увидеть вашу реакцию. Отлично, теперь я знаю, что могу вам доверять. Подумать только — просить гения сыграть роль обычного шпиона… как только такая мысль могла прийти в чью-то голову? Хотя вы, боюсь, могли бы стать опаснейшим шпионом. Но полагаю, ваши интересы лежат совсем в других сферах.

Он усмехнулся, а я покраснел. Меня затопило чувство облегчения. Облегчения и восхищения. Я вдруг осознал, что мне доставляет удовольствие работать для этого внебрачного сына его святейшества, а не для лицемерных святош моей «родины».