взгляд чуть ниже и наклоняется ко мне. Настолько близко, что я ощущаю его прерывистое горячее дыхание на своем лице, а сама перестаю дышать.
Я не осмеливаюсь взглянуть на него. Вскакиваю с кровати и, не поворачиваясь к нему спиной, спешно отхожу в другой конец комнаты, словно загнанный в ловушку зверек.
— Извини, — шепчет он, и я вижу, что он сам не свой.
— Ты пьян. Ты не в себе.
— Не надо, — он медленно поднимается.
— Уйди, — я качаю головой, будто это поможет мне избавиться от него.
— Я не хотел.
— Я тоже, — стараюсь говорить настолько сухо, насколько способна, но это звучит скорее отчаянно.
— Позволь мне остаться, — его голос звучит так мягко, что я вновь начинаю поддаваться.
Вильям приближается. У меня нет сил говорить ему «нет», поэтому я лишь качаю головой и отхожу назад, но упираюсь спиной в шкаф.
Я не решаюсь взглянуть ему в глаза. Молюсь, чтобы ливень, который хлещет на улице, ворвался в комнату и облил меня, приведя в чувства. Иначе я вот‑вот расплавлюсь.
— Ты права. Я пьян.
Его брови нахмурены, но, несмотря на слова, в его оливковом взгляде нет никакой злости. Только мольба. И я сдаюсь.
— Хорошо, — сдаюсь я, — Но ты спишь на полу.
— Серьезно? После всего, что между нами произошло?
— Да, — я пытаюсь язвить, но выходит лишь жалкая попытка сопротивления.
Я выбегаю из комнаты и залетаю в ванную, закрыв за собой дверь.
— Ты в порядке?
— Иди спать, Вильям. Можешь лечь на кровать.
Наконец я слышу удаляющиеся тяжелые шаги в коридоре.
Вздыхаю с облегчением и отрываю наконец свое трясущееся тело от деревянной двери.
Умывшись ледяной водой уже, наверно, в пятый раз, я прислоняюсь к двери и вслушиваюсь: тишина.
Я отпираю дверь настолько тихо, насколько это возможно.
Выйдя из ванной, легкими шагами ступаю в сторону своей комнаты.
Я осторожно открываю дверь и заглядываю внутрь. Увидев пустую комнату, вздыхаю с облегчением.
Может, я совсем свихнулась, и это был сон? Странный, реалистичный и такой эмоциональный сон?
Глава 21
Вильям.
Я сижу, бездумно глядя на кусочек жареного картофеля в своей руке и пытаясь вызвать у себя аппетит, и вдруг слышу знакомый голос.
— Не вкусный ужин?
Оборачиваюсь и вижу Уолтора. Он указывает взглядом на мою все еще полную тарелку.
Обычно я предпочитал бы поесть в одиночестве. Но сейчас я буду рад, если кто‑то сможет отвлечь меня от мыслей о Мики.
— Я хотел бы с тобой поговорить.
— О чем?
— О Микаэле, — говорит он, и я вдруг замечаю, что впервые не впадаю в отчаяние и ярость при упоминании ее.
— Ладно.
— Я покопался в отчетах, поспрашивал.
— Не стоило.
— Но все же, — он говорит осторожно, будто я могу взорваться от каждого слова, — В отчётах написано, что тормоза автомобиля были неисправны. Но я не верю в этом.
— Уверен, что все это было подстроено.
— Кому это было выгодно, по‑твоему? — спрашивает он.
— Кому угодно.
Хоть я и чувствую ноющую боль в груди, когда думаю о ней, но произносить ее имя стало легче.
— Скажу честно, — вздыхает он, — Не думаю, что удастся что‑либо доказать. Но, может, мы хотя бы узнаем, кто это сделал.
— Это имеет смысл, — соглашаюсь я.
Да, наказать виновного не получится. Но, если я узнаю его имя, возможно, мне станет легче.
Когда мы наконец доели вдвоем мой несчастный ужин, я попрощался с Луисом, и мы разошлись.
На улице уже стемнело, и я решаю отложить свою поездку в дом Мики до завтра.
Когда я оказываюсь в кровати, то долго не могу уснуть. Глаза устало закрываются, но мысли не утихают, не позволяя провалиться в сон.
Наконец я не выдерживаю и, вскочив, сдергиваю все белье с кровати и бросаю его в корзину для грязного белья.
На следующий день я почему‑то просыпаюсь в приподнятом настроении.
Пока еду, представляю встречу с Микой. Но что, если ее вообще не будет там? Может, она сейчас занимается своими делами?
Захожу в дом без стука и замечаю Мику, сидящую за столиком у окна.
— Давно не виделись, — кидаю я ей.
— Привет.
Как бы я она ни старалась, дрожащий голос выдает ее волнение.
— Все в порядке? — спрашиваю я.
— Да, а что?
— Ты какая то дерганая.
Я пристально смотрю на нее.
— Я всегда дерганая.
— Но сегодня как‑то слишком, — допытываю я.
— Просто день такой выдался, — отмахивается она.
— Расскажи.
— Но ты ведь пришел не за этим?
— Поговорим о той ситуации? — тихо спрашиваю я.
— Неважно, — отвечает она.
— Я не хотел тебя расстроить, — вполголоса говорю я.
— А чего ты хотел?
— Узнать тебя.
— Ты выбрал не лучший способ, — язвит она.
— Я увидел твою реакцию, — медленно говорю я.
— Издеваешься?
Она пытается освободить руку, но я только сильнее сжимаю ее, разворачивая Мику к себе лицом.
— Нет.
Ногтями свободной руки она впивается в мою ладонь, сжимающую ее плечо.
— Мне больно.
— Тогда отпусти, — простит она.
Морщась от боли, пытаюсь снять с себя футболку.
— Если ты думаешь, что так отвлекаешь меня от разговора, то ошибаешься.
— Вообще то ты меня ударила.
— Прости.
— Мика, — смотрю на нее.
— Что? — тихо спрашивает она.
— Почему ты злишься?
— Ты не можешь узнать меня, не позволяя мне узнать тебя.
Нервно закатив глаза, я взрываюсь.
— Я не хочу говорить о худшем периоде своей жизни.
Не стоило пускать ее
