магазина. Все эти движения у меня отработаны до автоматизма.
Тем временем выгрузка спецназа заканчивается.
— Сводку, — негромко приказывает Ветер.
Вперед выходит невысокая бесцветная женщина с планшетом в руках — я видел ее в Штабе, у нее Дар к быстрой обработке информации; ее, кажется, зовут Вера. Она деловито докладывает:
— Атакующих двое. У них круговой щит, размеры его меняются по мере необходимости, максимальный диаметр четыре метра, высота — три. Щит не пробивается никаким оружием, активация которого не привела бы к повреждению реактора. При этом изнутри щит проницаем — оттуда выпускают что-то вроде мощного лазерного луча. На создание бреши во внешнем ограждении у них ушло сорок минут. Теперь продвигаются к реактору, уничтожая препятствия — как стены, так и живую силу. При сохранении текущей скорости будут у реактора через тридцать минут. Все средства защиты активированы. Предположительно, атакующие знакомы с планировкой АЭС. Направляются к центральному насосу системы охлаждения, планомерно устраняя преграды. Одеты в новую спортивную одежду по сезону, данных о вооружении нет. Были доставлены сюда…
— Не важно, — обрывает ее Ветер. — Что от аналитиков?
— Атакующие опознаны, идет работа по профилированию, но эффективность низкая — мало данных. Дом, где их предположительно держали, за час до начала атаки сгорел. Вероятно, взрыв.
— Значит, как в Карьерном, не выйдет, — спокойно констатирует Ветер. — Тогда на нас вся надежда, парни. И на тебя, Саня. Приказываю: ликвидировать обоих. Мы прикроем сколько сможем, обеспечим проход.
— Приказ понял.
Расклад такой, что не до предупредительных выстрелов.
— Приказ Штаба был брать живьем… — возражает Вера.
— Не Штаб сейчас рядом с ядерным реактором, — спокойно отвечает Ветер. — Ответственность беру на себя.
Потом смотрит в планшет и сообщает бойцам маршрут.
Кто-то обращается ко мне:
— Саня… ну, привет.
Голос не такой, как у всех здесь — мягкий, словно потерянный. Олег… и не признал его в комбезе и шлеме.
Конечно, его привезли сюда. Если не справлюсь я, пойдет он.
Еще одна причина справиться во что бы то ни стало, любой ценой. Не для того я взламывал законы мироздания, чтобы брательника бросили стрелять в психов у ядерного реактора. Олег, даже если его поднатаскали в стрельбе, вряд ли сможет убить человека — это же реал, не сраная компьютерная игра…
Машу брату рукой — на разговоры нет времени. Ветер отдает команду, и мы трусцой бежим на территорию АЭС. Свое место в этом построении я знаю — отрабатывали на тренировках. Ветер не раз повторял: «В критической ситуации ты не поднимешься до уровня своих ожиданий, а упадешь до уровня своей подготовки». Сейчас я как никогда понимаю, насколько это верно.
Оборачиваюсь — Олег остается у вертолетов. Пытаюсь понять, куда дует ветер… выходит, что в сторону моего родного города, где Оля, мама, все, кого я знал всю жизнь. Прочь эти мысли! Они сейчас не помогают.
Мы бежим мимо бетонных коробок вспомогательных зданий прямо к куполу реактора. Массивные двери распахнуты настежь — злоумышленники уже внутри, они проплавили себе другой вход.
Из динамиков доносится нежный, ласковый голос Али:
— Иван, Максим, вы не должны делать этого. Если вы повредите реактор, то сами погибнете, тогда уже никто не сможет вам помочь. Но еще не поздно. Остановитесь. Расскажите, чего вы хотите. Мы можем договориться, разойтись миром. Иван, Максим, вас ждут дома. Ваши родные скучают по вам. Повторяю, вы не должны делать этого. Остановите продвижение. Давайте поговорим.
Что-то наша гений психологии намного слабее выступает, чем в Карьерном. Как там было в сводке — «нет информации»? Только ли в этом дело? А, некогда рассуждать. Надеюсь, Аля делает все, что возможно.
Кругом огромные машины, трубы, извивающиеся, как гигантские кишки, стены, от пола до потолка заполненные мерцающими приборами и переключателями. Где-то здесь должны быть трупы — ублюдков уже пытались задержать — но на нашем пути они не попадаются. Зато видны следы пуль — часть циферблатов на приборных панелях разбита, пол усеян осколками. Пахнет жестью и горелым пластиком. Мы достигаем первого расплавленного ограждения. В железной двери, преграждавшей коридор, полукруглый проем где-то четыре на три метра.
А если мой иммунитет распространяется только на обычные Дары, а этот сверхлазер прожжет меня насквозь? Испытаний-то не было!
Неважно. Испытаем в полевых условиях.
— Вас понял, — отвечает кому-то Ветер в закрепленный у лица микрофон, потом поворачивается ко мне: — Приказ Штаба — ликвидировать только один объект, вот этот. Его Дар — лазер.
В руках Ветра появляется планшет с паспортной фотографией усатого мужчины средних лет — лицо отёчное, усталое. Потом она сменяется портретом тощего молодого парня с унылой физиономией. Даже на черно-белом фото явственно видны розочки прыщей.
— Это — Максим Сухомлинов, двадцать один год. Его Дар — щит, то есть непосредственной угрозы для АЭС он не представляет. Юрий Сергеевич приказал брать его живым. Я обязан тебе этот приказ передать, но сам не поддерживаю. Объекты снаряжены и подготовлены, у них может быть оружие. Потому слушай мой приказ, Саша: стреляй в оба объекта на поражение. Брони на них нет, так что целься в грудь. Ответственность на мне. Понял меня?
— Понял, командир.
Чего тут понимать? Юрий Сергеевич в Штабе, а мы в ста метрах от ядерного реактора!
— Мы прикроем тебя, отвлечем их, — тон у Ветра ровный, словно мы на очередной тактический тренировке. — Ты стреляешь по куполу. Если это не срабатывает — забегаешь под купол и ликвидируешь объекты. Готов?
Нет.
— Готов.
Ветер разворачивает на планшете карту:
— Заходишь отсюда. Ребята проводят до поворота.
Ничего не понимаю — переплетение коридоров на плане кажется бессмысленным узором. Ветер считывает мою растерянность и ободряюще хлопает по плечу:
— Там купол будет в прямой видимости. Не промахнешься. Пятый, седьмой, ведите Сашу до точки. Остальные…
Дальнейшего не слышу — бегу за своими провожатыми. Все силы уходят на то, чтобы их не замедлять. Держу ритм
