живу в тюрьме с самого рождения. Данте и Лоренцо следят за каждым моим шагом. Мне не разрешают выходить на улицу. Не разрешают встречаться. Они даже отправили меня в какую — то монастырскую школу в Италии. Я ненавидела каждую секунду. Я умолял их позволить мне вернуться домой, в здешний колледж, но они отказались. Итак, почему мой брат может делать все, что ему заблагорассудится, только потому, что он парень?
Да, она титулованная, избалованная принцесса с плохим поведением, но, похоже, у нее есть свои собственные кресты, которые нужно нести. Хотя я все еще ни на секунду не доверяю ей.
— Итак, что ты думаешь? Ты хочешь, чтобы я поговорила со своим парнем или как? — спрашивает она, прищурив глаза и ожидая моего ответа.
— Я думаю, ты сумасшедшая, если веришь, что можешь спасти меня, когда не можешь спасти даже себя.
Она моргает, глядя на меня, и я пользуюсь возможностью встать и выйти из комнаты.
Я почти не видела Данте весь день, если не считать нескольких мимолетных взглядов на него в коридоре. Такое чувство, что прямо сейчас с ним происходит что — то большое, что связано не только с возвращением Джоуи. Я тоже не видела Джоуи после нашего разговора на кухне. Я оставалась в библиотеке большую часть дня, пока она смотрела телевизор в кабинете и громко разговаривала со своими друзьями по мобильному телефону. Я слышала, как она объявляла о своем триумфальном возвращении, когда проходила мимо после обеда.
Я смотрю в потолок, лежа в кровати Данте. Я подумывала пойти в свою старую комнату, но я не хочу повторения прошлой ночи, потому что я слишком измотана, чтобы продолжать сражаться с ним. Как мужчина может заставить меня чувствовать себя такой никчемной и в то же время такой важной для него?
Как бы меня ни убивало это признавать, я скучала по сегодняшнему разговору с ним. Я проходила мимо его кабинета и собирался зайти поздороваться, но снаружи был вооруженный охранник, а это значит, что его нельзя беспокоить. Может быть, он даже не ляжет сегодня в постель, или будет так поздно, что я буду спать. Я должна использовать это время, чтобы спланировать свой побег, а не тосковать по мужчине, для которого я явно так мало значу.
Через несколько секунд дверь со скрипом открывается, и я сажусь, и я вижу его знакомый силуэт, входящий в комнату. Я смотрю, как он снимает с себя одежду, лунный свет отбрасывает темные тени на его кожу, когда он раздевается догола. Несколько секунд спустя он проскальзывает под одеяло, и его теплая рука скользит по моему животу.
— Эй, — шепчу я в темноте.
— Я рад, что ты все еще не спишь, — говорит он, приподнимаясь на локте.
— Ты устал?
— Да, — он задирает мою футболку, прежде чем скользнуть пальцами за пояс моих трусиков. — Это был долгий день, и ты нужна мне, котенок.
Я проглатываю разочарование. Конечно, это все, что ему нужно. Это все, что ему когда — либо было нужно от меня.
— Ты в порядке? — спрашивает он, когда я замираю.
— Да, я в порядке. Просто немного устала, — вру я.
Он наклоняет голову, и его теплое дыхание касается моей кожи, когда он целует мою шею так нежно, что это заставляет меня дрожать. Его губы у моего уха, когда его руки скользят между моих бедер, и он начинает играть с моим клитором:
— Ты хочешь пойти спать?
— Ты рассказал Джоуи о нас, — отвечаю я, решив отвлечься.
— Нет, она догадалась. Хотя я не знал, что это секрет, — рычит он, продолжая дразнить меня пальцами.
— Ну, она вроде как ошарашила меня этим. Предупредить заранее было бы неплохо, — говорю я, прикусывая губу, чтобы удержаться от стона, когда знакомые волны удовольствия накатывают на меня изнутри.
— Джоуи поставит перед собой задачу доставить тебе как можно больше неудобств, Кэт. Тебе просто нужно игнорировать большую часть того, что выходит из ее уст.
— Ну, если это было ее миссией, она ее выполнила, — огрызаюсь я, сжимая бедра вместе, чтобы его пальцы не довели меня до безумия.
Это срабатывает, потому что он убирает руку с моих трусиков и убирает волосы с моего лица:
— Что она тебе сказала?
— Она… она предположила, что я воспользовалась тобой. Он мрачно смеется, и я свирепо смотрю на него. — Я рада, что ты находишь это забавным, но это было ужасно, Данте, — говорю я, вспоминая, какой маленькой и ничтожной она заставила меня почувствовать себя. — Она заставила меня почувствовать себя… — я сдерживаю эмоции.
— Например, что?
— Шлюхой, — шепчу я. Я ненавижу это слово. Оно используется для унижения женщин, но я не знаю, как еще описать то, что она заставляла меня чувствовать.
— Я поговорю с ней.
— Нет, пожалуйста, не надо, — я вздыхаю. — Я могу справиться с ней сам.
— Все, что ты хочешь, котенок. Ты знаешь, что я не вижу тебя таким образом, верно? — спрашивает он, снова начиная целовать мою шею.
— А ты нет?
— То, что я трахаюсь с тобой при каждом удобном случае, не означает, что это все, чего я хочу от тебя.
— Итак, чего еще ты хочешь, Данте? — спрашиваю я.
Его рука снова скользит вниз по моему телу и возвращается в трусики:
— Все, — рычит он, и прежде чем я успеваю спросить его, что, черт возьми, это значит, он заставляет меня замолчать глубоким поцелуем, полным огня и желания, в то время как скользит двумя пальцами внутри меня.
Данте Моретти — монстр, самый безжалостный и жестокий человек, которого я когда — либо знала, но не поэтому он так опасен. Он опасен, потому что я влюбляюсь в него все больше с каждым днем.
Глава 18
Кэт
Я обшариваю шкафы в медицинском кабинете так быстро, как только могу, пока кто — нибудь меня не поймал. Когда я открываю шкаф над моей головой, оттуда выпадает рулон бинтов, который отскакивает от моей головы на пол.
Черт возьми. Я уверена, что видела некоторые из них здесь. Я знаю, что видела, потому что задавался вопросом, какого черта Данте вообще держал их в своем доме. Гоняясь за потерявшимся бинтом, я ломаю голову, пытаясь вспомнить, в каком шкафу они были.
