предопределяет ликвидацию в американском сельском хозяйстве всех «слабых» элементов, то есть мелких семейных хозяйств или просто небольших ферм, поскольку они нерентабельны и только занимают земли. Это способствует осуществлению планов «максимальной эффективности». И поскольку эту стратегию взяли на вооружение транснациональные корпорации, то основания для опасений есть, и опасаться следует самого худшего, ибо нет гарантий, что транснациональные корпорации по собственной инициативе не развяжут продовольственную войну.
Первые симптомы такой опасности уже существуют.
В Бразилии транснациональным корпорациям был предоставлен целый ряд льгот. В результате стоимость приобретения земли составляет не более 3 % общих расходов по освоению предприятия; в качестве стимула для инвестиций предусмотрена 50 %-ная скидка с уплачиваемых налогов; разрешен вывоз прибылей, и их реинвестиция не обязательна и т. п. Неудивительно поэтому, что транснациональные корпорации устремились в пищевую промышленность, основанную на производстве и переработке сельскохозяйственных продуктов. «Фольксваген», «Мицубиси», «Людвинг», «Джорджиа пэсифик», «Бруйнзил», «Токоменка», «Маккглон» уже теперь располагают угодьями в 200–400 тыс. гектаров. «Ликвигэс» (с участием капиталов Ватикана и корпорации «Монтэдисон») владеет земледельческим хозяйством, которое занимает площадь 570 тыс. гектаров. Пускают корни в Бразилии и такие корпорации, как «Нестле», «Банко насиональ», «Даймлер-Бенц», «Уолтерс» (где присутствуют и корпорации Рокфеллера), «Ю.С. стал», «Гудиер».
Их проникновение на первоначальном этапе выливалось в уничтожение лесных массивов на огромной площади (порядка миллиона деревьев ежедневно), что сопряжено с опасностью полного нарушения климатического равновесия бассейна реки Амазонки в ближайшие десять лет.
В Европе иностранные фирмы наперегонки поглощают мелкие предприятия пищевой промышленности. Процесс принял такой размах, что скоро не останется ни одного предприятия без «участия» или контроля со стороны той или иной иностранной транснациональной корпорации[96].
Известно, что существует программа помощи, рассчитанная на 800 млн. человек, страдающих от голода и недоедания[97].
Как же эта программа была воспринята? США первыми сократили в 1977 году посевные площади, отведенные под зерновые!
И это в то время, когда созданная ООН Комиссия по осуществлению чрезвычайных мер опубликовала список стран, нуждающихся в — неотложной помощи: Камерун, Берег Слоновой Кости, Дагомея, Эфиопия, Гана, Гвинея, Верхняя Вольта, Кения, Лесото, Мадагаскар, Мали, Мавритания, Нигер, Центральноафриканская Республика, Руанда, Сенегал, Сьерра-Леоне, Судан, Сомали, Танзания, Чад, Бангладеш, Индия, Лаос, Пакистан, Йемен, Шри-Ланка, Сальвадор, Гвиана, Гаити, Гондурас… Кроме того, организации ООН довели до сведения правительств «богатых» стран, что ряд стран Западной и Центральной Африки требуют срочного предоставления им определенного количества зерна, чтобы ликвидировать последствия засухи: Острова Зеленого Мыса — 30 тыс. тонн, Гамбия — 25 тыс., Мавритания — 50 тыс., Сенегал — 180 тыс., Мали — 150 тыс., Верхняя Вольта — 135 тыс., Нигер — 85 тыс., Чад — 55 тыс., Гвинея — 70 тыс., Гвинея-Бисау — 80 тыс. тонн… Засуха 1973–1974 годов в этих странах стоила жизни свыше 100 тыс. людей, было потеряно 3 млн. голов скота. Со своей стороны Всемирная продовольственная конференция (1976 год) рекомендовала увеличить объем продовольственной помощи нуждающимся странам до 10 млн. тонн.
В 1976–1977 годы размеры продовольственной помощи, по оценочным данным, достигли 9,2 млн. тонн, однако нет оснований считать, что «положение дел налаживается». Как раз наоборот. Достаточно напомнить, что в 60-е годы размеры всей предоставленной продовольственной помощи составляли 12 млн. тонн ежегодно, а в 1972 году она сократилась до 5 млн. тонн!
Согласно данным Всемирной продовольственной конференции, США, принявшие участие в международной кампании по борьбе с голодом и в 1965 году обеспечивавшие 94 % всех «пожертвований», в 1974 году сократили свое участие до 48 %.
Когда речь идет о «пожертвованиях», о «помощи», то это не означает предоставление бескорыстных или безвозмездных усилий. Отнюдь! В большинстве случаев оказание помощи обставляется весьма важными политическими условиями. Как правило, подобные «пожертвования» влекут за собой другие формы зависимости. Однажды американский сенатор Макговерн заявил, что «японские школьники, приобщившиеся к молоку и хлебу в школах, субсидировавшихся Соединенными Штатами, в дальнейшем способствовали превращению Японии в самого крупного покупателя американской сельскохозяйственной продукции». Когда пшеница ввозится в страну, где ее никогда не производили и ранее фактически не потребляли, она превращается в предмет первой необходимости для населения этой страны, а разведение домашнего скота в странах, не производящих сою, заставляет эти страны ее импортировать.
В ряде других случаев за «помощью и пожертвованиями» скрываются самые изощренные махинации. Так, например, швейцарская транснациональная корпорация «Нестле» предлагает помощь «при условии, что ей разрешат открыть предприятие, которое будет производить товары предоставляемой помощи». Разумеется, такое предприятие, поддерживаемое со стороны правительства всяческими льготами и использующее местную дешевую рабочую силу, спустя некоторое время может оказаться весьма полезным…
Итак, оружие голода существует. И оно является тем более опасным, что за него ухватились транснациональные корпорации. Пути борьбы с ним существуют. Они состоят в том, чтобы скоординировать методы ведения сельского хозяйства в бедствующих странах и в ряде случаев отказаться от определенной «сельскохозяйственной политики». Как же тогда США и транснациональные корпорации, используя голод, смогут продолжать свои дальнейшие попытки установления мирового господства?! Что им делать, если в один прекрасный день правительства заинтересованных стран примут решение навести порядок и рационализировать свое сельскохозяйственное производство?!
К этому надо добавить, что для «индустриализации сельскохозяйственного производства», как о том говорят США, и для рационализации, упорядочения сельскохозяйственной политики, как к тому стремятся все эти страны, необходимы удобрения — прежде всего фосфаты.
Если крестьянин не возвращает земле минеральные соли, которые уходят из нее вместе с урожаем, то наступает момент, когда почвы истощаются и земля перестает плодоносить. По оценочным данным, ежегодно из земли вместе с сельскохозяйственными продуктами извлекается 450 млн. тонн фосфатов, а вносится обратно лишь 23 млн. тонн.
Для того чтобы не довести землю до истощения, необходимо, следовательно, увеличить в двадцать раз количество фосфатов, используемых в сельском хозяйстве. Но в случае форсированной эксплуатации земли или изменения сельскохозяйственной политики это количество пришлось бы увеличить в несравнимо большей степени. Кроме того, все эти соображения верны лишь при равных условиях возделывания земли. На деле же все обстоит иначе, и глубину проблемы наглядно подтверждают следующие цифры: в 1975 году в развитых странах использовалось в среднем 60 килограммов удобрений на душу населения, в странах «третьего мира» — лишь 7 килограммов. Если на одного датчанина приходится в среднем 140 килограммов удобрений, то на одного эфиопа — лишь 800 граммов.
Сколько же лет потребуется для того, чтобы ликвидировать этот разрыв?! Сколько лет развивающимся странам предстоит терпеть гегемонию «великих», то есть тех, кто обладает наибольшими запасами сельскохозяйственных удобрений?!
В условиях ведения продовольственной войны упомянутые запасы приобретают крайнюю важность, и поэтому проводники «стратегии голода» стремятся любой ценой прибрать к рукам разработку фосфатных месторождений, как это и имеет место в Фос-Букраа, бывшей Испанской Сахаре, присоединенной при содействии США к
