— Рейван снова выхватил меч.
— Идите ко мне! — воскликнул он, его налитые кровью глаза загорелись неистовством.
Зазвучала кровавая песня, гимн смерти. Рейван испытывал не безумство, но ярость, холодную и расчётливую. А ещё веселье: он упивался битвой. Для такого он и был создан. Полжизни он провёл в тренировках с кзоргами. Он был одним из них и знал все их хитрости и слабости, поэтому драться с ними теперь было для него сплошным удовольствием.
— Кто следующий?! Идите же, ублюдки! Не бойтесь, это будет быстрая смерть! — кричал он врагам, когда подле него падал очередной труп и образовывалась брешь.
На Рейвана двинулся кзорг в шлеме с устрашающей звериной мордой, какие носили предводители отрядов.
«Ярвис Чёрный Медведь», — узнал собрата Рейван, и рука его не поднялась ударить первым.
Предводитель кзоргов двинулся на Рейвана, атакуя его сложным финтом. От такого приёма невозможно было уйти тому, кто не знал его тонкостей. Ярвис ожидал, что рисский воин упадёт, — и очень удивился, когда тот сумел противостоять его сокрушительной атаке.
— Кто ты такой?! — процедил Чёрный Медведь по-набульски.
Рейван стиснул зубы и ответил мечом. Оба кзорга закружились в вихре схватки, и горящие искры от соприкосновения стали со сталью забрызгали в стороны.
На Рейвана бросился ещё один кзорг. Он ухватил рисского воина сзади за доспех, и Рейван едва успел отбить направленное ему в бок лезвие. Пока Рейван возился с кзоргом, Ярвис занёс меч, чтобы обрушить его роковую мощь риссу на голову.
Лютый появился неожиданно. Сильным взмахом меча он рассёк кзоргского предводителя, прорубив ему шею и ключицу. Рейван резко вывернулся из захвата кзорга, больно рванув плечо с давней раной, и со звериной яростью свернул врагу шею. Прежде чем рухнуть бездыханным, кзорг успел полоснуть Рейвана острыми шипами наруча, глубоко вспоров ему руку.
Кровь была повсюду. Обоняние жалил тугой запах свежего мяса и смрада из вспоротых животов. Земля была скользкой и багровой от крови.
Рейван и Лютый устало оглянулись по сторонам и поняли, что остались одни посреди множества мёртвых тел. С их лиц стекал пот, и руки ныли от напряжения так, что больше не хотелось их поднимать.
Рейван бросил взгляд в проём разрушенных ворот и увидел, что набулы начали отступление. Ван Харальд и остатки рисского гарнизона гнались за кучкой набульских солдат, с победными возгласами продвигаясь по сооружённому врагами помосту через ров.
— Куда же это они?! — сплюнул Рейван на землю, вытерев рот рукавом. — Я рассчитывал на большее!
— Святая сука, ну наконец-то! — выругался Лютый. — Кажется, к нам на выручку пришли спасители!
Галинорец подошёл ближе ко рву, всматриваясь в склоны окружающих холмов, которые пестрели рисскими воинами.
— Судя по знамёнам, это ван Колбьорн из Хасборга, ван Эйрик из Скаво и Вульферт из Аскота.
Рейван, помогая себе зубами, затянул ремнём рану на руке, оставленную кзоргом.
— Сложно убивать кзоргов, Рейван? — поглядел на него галинорец с усмешкой.
— Беглого раба убить сложнее...
Закончив перевязку, Рейван развернулся к Лютому и мучительно поглядел на него исподлобья. Пряча взгляд под сдвинутыми бровями, он защищался от самого себя под тяжестью неизменного внутреннего решения.
— Собираешься убить меня?
— Я должен.
— Нет, это ты теперь мне должен! — заявил Лютый. — Ты должен мне жизнь: я спас тебя.
— Ты знаешь, у меня нет выбора, старый ты пёс! — процедил Рейван, стиснув меч бессильными пальцами. — Если я не принесу им твою голову, то погибну сам!
— Знаю, — проговорил галинорец. — И могу тебе предложить…
Вдруг со стороны главного дома раздался женский визг, и Лютый не договорил. Они оба обернулись и увидели, что в двери большого зала ворвались враги, решившие перед тем, как покинуть крепость, поживиться добром.
Рейван рванул к главному дому. Лютый — следом. На пороге они столкнулись с Ингрид, сжимавшей окровавленный топор. У её ног лежало мёртвое тело одного из набульских солдат, второго повалил и задушил раненый рисский воин.
Лютый подбежал к набулам, которые окружили женщин в углу, требуя золото, и безжалостно зарубил их мечом. Последний из солдат загнал Владычицу в дальний конец зала.
— Убью! — прошипел Рейван, бросившись за ним.
Стремительно настигнув набула, он разрубил его широким махом меча от плеча до самого пояса, так, что кровь легла багровым гобеленом на стены.
— Маррей! Как ты, цела? — спросил он, взволнованный её растрёпанным видом.
— Да, — холодно произнесла Владычица.
Рейван увидел, что Маррей дрожит от сотворённого им ужаса, и попытался приблизиться, чтобы успокоить её. Но Владычица отшатнулась.
— Я цела, — ответила она. — А вот он теперь — нет…
Рейван увидел, что и сам стоит весь в крови, натёкшей из-за ослабшего ремня на руке. Шумно выдохнув, он старался усмирить рвавшееся навстречу Владычице дыхание.
Маррей обжигала его воспалённым после бессонной ночи взглядом. В тёмных измученных глазах её сверкали презрение и страх. А ещё злость — на то, что ошиблась, и ещё больше на то, что он позволил ей ошибиться. И никакой надежды когда-нибудь понять его в глазах её не было.
Душу Рейвана сотрясал шквал негодования. Из глубины рвалась наружу боль гораздо более сильная, чем от ран. Она душила его, и он заставил себя перестать смотреть на Владычицу.
За спиной раздались стремительные шаги Лютого. Он встал между ним и Маррей.
— Я предупреждал тебя, Рейван! Не подходи к ней! — выпалил галинорец, толкнув его в грудь. — Пошли, решим всё песней стали!
— Достаточно крови! — произнесла Маррей, обратившись к ним. И добавила тихо: — Пожалуйста.
— Этот кзорг — охотник за моей головой, Марр! Он пришёл в рисские земли убить меня. Скажи ей, Рейван!
Кзорг вздохнул и отвернулся.
— Рейван? — тихо прошептала из-за его спины Ингрид.
Он обернулся и увидел недоумевающий взгляд Ри, вмиг почувствовав себя чужим всем, как прежде.
«Иного я и не заслужил», — подумал он и перевёл угрожающий взгляд на Лютого.
Больше ничто не могло смягчить звериного желания быть тем, кто он есть. Больше не было нужды прятать свою истинную суть под рисским доспехом.
