куда себя деть. Он был уверен, что его жизнь, в которой он довольствовался всем, что имел, продолжит тихо, без потрясений, течь своим чередом. Беззаботный Сандо даже не подозревал, какое испытание ему уготовано, он даже не догадывался, какими бедами грозит его сыну чрезмерное прилежание в учебе. Мог ли он представить, что стресс вызовет у мальчика психическое расстройство!
Сандо был уверен, что сын просто-напросто немногословный ребенок. И почему он сразу не заметил эту тень, нависшую над его чадом? Первой, кто забил тревогу, была супруга, ведь женщины обычно более чувствительны к таким вещам, чем мужчины.
– И хорошо, что он такой серьезный. Не о чем здесь беспокоиться. К тому же у него переходный возраст, – отвечал ей Сандо и пускался читать жене лекцию о психологии подростков, которых в период полового созревания начинает сильно интересовать противоположный пол. Мол, часто они начинают замыкаться в себе, поскольку стесняются поллюций во время сна. Они пытаются скрыть свои неуверенность и стыд, отсюда и отчужденность.
– Ты прав, дорогой, в том, что наш сын что-то скрывает. Но это точно не стыд и не неуверенность. Присмотрись к нему. Может, что-то случилось в школе?
– Или ему просто понравилась девочка?
Сандо решил отмахнуться от слов жены. Но однажды ночью, почувствовав жажду и пойдя на кухню, он вдруг услышал шум воды в ванной. Сандо открыл дверь и уткнулся взглядом в спину сына, которая уже утратила мальчишескую хрупкость. Но прежде чем обратить внимание на широкие плечи, он заметил синяки, рассыпанные по всему телу. Багровые и синие отметины на светлой коже. Сандо почувствовал легкое головокружение, и в этот момент сын повернулся. Его глаза были красными, и вовсе не потому, что он долгое время простоял под душем. Сандо понял: сын плакал. В голове молнией пронеслась мысль о том, что его доброго мальчика, его круглого отличника кто-то побил. И теперь он плакал. Это ясно как день, без всяких объяснений. За секунду грустный взгляд сына стал яростным. Он затрясся всем телом и громко зарыдал, и его завывания совершенно не походили на голос обычного подростка. Вопли сына были наполнены гневом – он не хотел, чтобы кто-нибудь стал свидетелем его страданий. Шум разбудил жену, которая в растерянности выбежала из спальни.
– Дорогой, что случилось?
– Выйди! Выйди! Я прошу тебя!
Сын повалился на плиточный пол.
– Дорогой, пойдем. Ты доставляешь господину Сину много хлопот.
Перед Сандо вдруг откуда ни возьмись появилась жена и схватила его за руку. Он что, заснул прямо здесь? Господин Син наводил порядок в закусочной. Видимо, именно он позвонил жене.
В первый раз Сандо пришел под навес этого передвижного ресторанчика, когда на душе у него было совсем паршиво, хотелось выговориться, а алкоголь, как известно, притупляет чувство стеснения. Своим слушателем он выбрал тогда некоего господина Сина, которого видел впервые в жизни. Сандо никому, даже близким друзьям, не хотел показывать, какая боль живет у него внутри. Когда становилось до невозможности тяжело и требовалось излить душу, он искал сочувствия у случайного встречного. Чужой человек послушает да забудет. Господин Син, владелец закусочной, в тот раз разрешил ему посидеть за складным столиком после закрытия, внимательно выслушав пьяное бормотание. По его взгляду было видно, что он, как отец, прекрасно понимает чужие переживания.
У него тоже была своя боль. Он рассказал о ней лишь несколько дней спустя, когда, вместо того чтобы, как обычно, молча подлить сочжу, поддержал разговор. Дочь господина Сина родилась с отклонениями в развитии. Супруга должна была постоянно находиться с ней, и теперь в закусочной он вынужден работать один, получая куда меньше выручки, чем если бы они работали вдвоем.
С тех пор Сандо стал приходить к господину Сину за утешением. Он не стеснялся громко плакать после нескольких выпитых стопок. И ему нравилось, когда господин Син произносил имя его сына и даже поддразнивал Сандо, говоря: «Да, Чэван, папашка твой совсем разбуянился». Все, кто знал о трагедии с сыном, никогда не упоминали его имени в присутствии Сандо. Наверное, боялись, что, если сделают это, он погрузится в еще большую депрессию. Сандо избегал встреч с близкими. Без сына его жизнь не имела ни малейшего смысла, но ни друзья, ни родственники об этом не знали.
– Для окружающих моей дочери словно не существовало. Она будто была невидимкой. А еще – обузой. Существом, доставляющим неудобства всем вокруг. Правда, иногда я тоже думал, что лучше бы она исчезла из моей жизни. Но я решил изменить образ мыслей. Точнее, он изменился сам. Возможно, благодаря тому лекарству… Еще до свадьбы я участвовал в клинических испытаниях одного препарата, хотел быстро заработать деньжат. И вдруг недавно услышал, что тот исследователь снова начал проводить эксперименты. Я сходил к нему. Может, это эффект от средства, которое он изобрел, но я внезапно понял, что люблю свою дочь. Любой ребенок, даже самый некрасивый, для своих родителей является самым прекрасным существом на планете. А я ведь совсем об этом забыл. Мы любим своих детей любыми – и некрасивыми, и неумными. Разве можно относиться к ребенку, который отличается от остальных, как к чему-то не заслуживающему существования? Теперь дочь для меня дороже всего на свете.
Как-то раз господин Син спросил у Сандо имя сына. Имя его доброго, честного, послушного, мягкого, умного, отзывчивого сына. Родного мальчика, которого Сандо будет помнить даже после смерти. Одного-единственного, незаменимого. С тех пор господин Син во время разговоров то и дело произносил имя сына, и Сандо был до слез ему благодарен. Его не интересовали исследования, про которые рассказывал хозяин забегаловки, – он хотел лишь поскорее напиться, и все.
Однажды господин Син обнаружил в стельку пьяного Сандо лежащим на тротуаре перед закусочной. Достав из кармана у этого бедолаги телефон, он осмелился позвонить его жене и позвать ее на помощь. Несчастная женщина тут же прибежала, и с тех пор, когда Сандо напивался, владелец закусочной часто отправлял ей сигнал SOS.
– Дорогой, пожалей меня. Мне тоже очень плохо! А ты так себя ведешь. Хочешь, чтобы и мы умерли, да?
Жена рыдала, крепко вцепившись в его рукав. Сандо тут же пришел в себя – она впервые дала при нем слабину. Жена думала о том же, о чем и он: при самом худшем раскладе они оба просто умрут. После случившегося она старалась держаться, а он не мог, убегал от страшной реальности, глушил боль сочжу. Сандо начинал и заканчивал день выпивкой. С работы его не уволили: он многое сделал для
