давно находился под колпаком советской контрразведки. Немецкого агента сдал привлеченный им же к сотрудничеству инженер одного из оборонных предприятий. Пожилой мужчина сам обратился в органы государственной безопасности и чистосердечно рассказал, как и кем был завербован. Раскаявшемуся инженеру предложили некоторое время продолжить общение с вербовщиком. Умело снабжая вражеского агента дезинформацией, офицеры контрразведки нередко подсовывали и настоящие данные, дабы не вызвать подозрений у его кураторов.
В конце концов Сысоев оказался в руках сотрудников «СМЕРШ», но идти на контакт с ними наотрез отказался. Не возымели действия и обещания сохранить жизнь. Алексея по-прежнему волновала судьба родных, все еще остававшихся на оккупированной территории.
Его нашли повесившимся в камере, в которой он успел отсидеть четыре дня. На стене кровью с прокушенного пальца бывший советский офицер начертал: «Стыдно»…
Вспомнив историю абверовского агента, Абакумов недовольно цокнул языком:
— Упустили мерзавца! Под суд бы всех, кто в этом повинен. Надеюсь, больше такое не повторится?
— Так точно! — вскочил в стойку полковник и тут же сел обратно, повинуясь властному жесту руководителя.
Достав из ящика в столе папку с документами, руководитель военной разведки вынул из нее один из листков и положил перед собой.
— Как думаешь, зачем Короткову Литва?
— По нашим сведениям, в тамошних лесах собираются десятки местных банд. Есть и довольно крупные. К ним на соединение идут националисты из других республик.
— И не только в лесах, — поправил полковника Абакумов. — Немецкая агентурная сеть разбросана по всей Прибалтике. У меня есть данные нашей разведки из школы абвера в Нейгофе. — Голос хозяина кабинета стал ледяным. — То, что ты сейчас услышишь, Поликарп Матвеич, должно остаться в этих стенах. Кроме нас с тобой об этом будут знать лишь несколько человек в стране…
Услышав вместе с фамилиями наркома госбезопасности СССР, комиссара первого ранга Всеволода Меркулова и его первого зама, Богдана Кобулова, имена всесильного наркома внутренних дел Лаврентия Берии и самого товарища Сталина, полковник Федулов почувствовал, как к голове приливает кровь.
— Так точно, ясно! — хрипло выдавил он из себя. — Обязуюсь сохранить все в тайне… Слово офицера!
Последнее вырвалось неожиданно и прозвучало как-то старорежимно. Абакумов поморщился:
— Брось, Поликарп Матвеич, не перед царем стоишь! — Встав из-за стола, он прошелся по кабинету. — Есть данные, что некоторые высшие офицеры из руководства абвера вступили в контакт с представителями спецслужб наших союзников. Понимаешь, что это означает?
— Как? — Федулов решил, что ослышался. — Как это возможно? Мы вроде как вместе бьем врага!
— У англичан и американцев далеко идущие планы. Капиталистам чужды идеи коммунизма. Им Советский Союз поперек горла стоит. Иосиф Виссарионович подозревает, что с поражением Германии война не закончится. — Абакумов снова сел на место. — Нам стало известно, что еще в прошлом году США и Великобритания стали вести сепаратные переговоры с Германией.
— Неужели они решатся ударить по нам? Как же Черчилль сможет объяснить своему населению, почему Великобритания сначала вместе с русскими боролась против германского фашизма, а потом напала на СССР? Простые англичане так легко не забудут гитлеровские бомбардировки Лондона.
— А их никто и спрашивать не будет. Любому народу очень просто внушить мысль о грозящей опасности извне.
— Получается, абвер сейчас усиливает разведывательную сеть не столько для себя, сколько для…
— Мы этого не исключаем. В случае поражения немцы захотят купить себе свободу. А как это сделать?
— Передать свою налаженную сеть разведки, — согласился с комиссаром Федулов. — Легко сдаваться недругу, когда у тебя за спиной общий враг, а в рукаве такой мощный козырь, как готовая агентура.
— Вот именно.
Поликарп Матвеевич покачал головой:
— И все же я сомневаюсь, товарищ комиссар второго ранга. Решатся ли Черчилль с американцами рассориться с товарищем Сталиным?
Абакумов подался немного вперед:
— Товарищ Сталин уверен: если Англия и США нападут на нас, то непременно используют сдавшиеся им в плен немецкие армии. Нападение, скорее всего, произойдет со стороны прибалтийских республик, где у населения наиболее сильны националистические настроения. Мы должны сыграть на опережение.
— Каким образом?
— А это уже наша с тобой задача, полковник. И вот что нам предстоит…
4
Капитан Вовк не лгал, когда сообщал Коле Цвирко, что их отряд, возглавляемый после Чепракова короткое время комиссаром Строжевским, вскоре был расформирован. В ходе наступательной операции «Багратион», завершившейся в конце августа 1944 года, советские войска разгромили группу армий «Центр», отбросив фашистов на Запад. После освобождения Белоруссии и Литвы большинство партизанских отрядов, действовавших в тылу оккупационных войск, прекратили свое существование. Часть бойцов влилась в состав подразделений Красной армии, чтобы продолжить борьбу с гитлеровцами. Остальные же вернулись к мирной жизни — восстанавливать разрушенные войной промышленность и сельское хозяйство.
Однако Вовк не сразу открылся Сверчку, что отделение разведчиков-диверсантов, которым в отряде Чепракова руководил он, по приказу Москвы было сохранено и увеличено до двух взводов.
Капитан лично отбирал бойцов из различных армейских соединений. На закрытой лесной базе, в восьмидесяти километрах от Минска, они проходили спецподготовку под руководством опытных офицеров Главного управления контрразведки «СМЕРШ», созданного еще в апреле 1943 года специально для борьбы с немецкими агентами. Группе, которую временно ему было поручено возглавить, предстояло выполнить особое задание Центра. Сюда и привез офицер Николая Цвирко из госпиталя.
Оставив позади несколько постов, на каждом из которых строгая охрана тщательно проверяла личные документы, серый «опель» въехал на огороженную колючей проволокой территорию. Здесь, на небольшом пятачке земли, уютно расположились недавно возведенные деревянные корпуса, еще дышащие свежеструганными досками. Вся остальная прилегающая зона была отведена под различные тренировочные площадки.
— Видишь, какой у нас тут строгий контроль? — не без гордости заметил капитан, покидая салон автомобиля. — И мышь не проскочит!
— Угу, — кивнул юноша, следуя за ним. Взгляд его был прикован к большой спортплощадке, на которой одни бойцы упражнялась со штангами и гирями, а другие отрабатывали друг на друге приемы рукопашного боя. До войны Коля обучался французской борьбе и сейчас почувствовал, как в нем просыпается здоровый спортивный азарт.
Уловив в его глазах характерный блеск, Виктор Вовк усмехнулся:
— Иди, погуляй немного. Может, кого из знакомых встретишь.
Не переставая загадочно улыбаться, офицер пошел докладывать начальству лагеря о своем прибытии.
Сверчок направился к группе в пятнистых маскхалатах, оттачивавших мастерство владения холодным оружием. Широкоплечая фигура одного из них ему показалась знакомой. Он не ошибся. Это был Олег Грушин.
Молодой незнакомец в гражданской одежде вызвал интерес старшего лейтенанта, проводившего тренировку. Узнав от курсантов, что прибыл их боевой товарищ, офицер объявил получасовой перерыв.
Встреча разведчиков, два года деливших радости и горести партизанской жизни, была бурной. Сверчку показалось, что о его появлении на этой базе многим заранее
