у меня родился! – с гордостью добавил он и стал рассматривать закрепленную на стойке сеть. – А как вы… начали… вот плести?
– Мы сначала просто гуманитарку возили, а в октябре я с Тамарой познакомилась. У нее мужа мобилизовали, она искала помещение, чтобы плести сети. Так вот и начали, – коротко объяснила Марина.
Тамара тем временем пыталась незаметно подложить на тарелку Василия Михайловича еще один кусок пирога.
– А где у вас муж воюет? – спросил он женщину.
– На Запорожском, – испуганно подняла она голову. – Написал: помогай, сеть нужна. Я в панике! Сначала дома делала – на карнизе. И ведь не знала, как плести-то нужно, так, представьте, по украинским видео училась, – тараторила она. – А потом, вот, мы с Мариной познакомились. Вместе работать начали. Плохие сети сначала делали.
– Да, наверное, не очень хорошие, – грустно засмеялась Марина.
– А потом с Верой судьба свела, – продолжила Тамара и с теплотой посмотрела на красивую грустную женщину с модным каре, весь вид которой никак не вписывался в это обшарпанное подвальное помещение, заполненное картонными коробками. – Вера такая умница, все нам тут организовала! Ребята наши сети очень хвалят.
– Да, они нам фото присылают с направлений, – вступила наконец в разговор молчаливая и отчего-то печальная Вера. – Мы смотрим, какая там местность, какая природа. Девочка к нам хорошая пришла, дизайнер. Очень помогает.
– Золотая девчонка! – подтвердила Тамара. – Хотя у самой сестра с парнем сбежали! Еще до мобилизации, в том феврале. А у меня – соседи. Так из страны драпали, что собаку в квартире оставили. Выла она, бедная, выла, так что весь дом с ума сходил! – взахлеб рассказывала она. – Догадались бы хоть выпустить ее на улицу, театралы безмозглые! В театре каком-то работали. Чтоб у них жизнь теперь была не театр, а вечный цирк…
– Погибла собака? – нахмурился Василий Михайлович.
– Нет! Муж нашел мастера. Все, конечно, отказывались. А он нашел человека, вскрыли их квартиру. Поставили этим дурням другой замок, приедут – дверь поцелуют. Скандалить еще, наверное, будут. Ну и пусть! Главное, собаку пристроили. А у Веры муж вообще сына выкрал!
– Как выкрал? – не понял Василий Михайлович.
– Вывез в Финляндию, – нехотя призналась Вера, грея руки о чашку с чаем. – Но я сама виновата. Мы много путешествовали, часто врозь. Я ему нотариальное согласие дала и про него забыла.
– И что? – растерялся он. – Не вернуть никак?
– Вернули, слава богу! – воскликнула Тамара.
– Да, не было бы счастья… – со вздохом сказала Вера. – Ваня там сильно простыл, страховки нормальной не было. В общем, не знаю, где и как его лечили… Тяжелое воспаление легких, ребенок при смерти был. Свекровь, спасибо, помогла, она мужа просто умоляла Ваню вернуть. Тут врачи его вытащили, спасли… Сейчас со мной, – улыбнулась она. – Я уже думала, что сына навсегда потеряла.
– Вот времена настали! Что люди творят? – сокрушенно покачал головой Василий Михайлович. – Сами с ума сходят, семьи свои рушат.
– А это как в Евангелии, – задумчиво проговорила Марина. – «Не мир пришел Я принести, но меч. Я пришел разделить человека с отцом его, и дочь с матерью ее». Мы ведь даже сидим здесь, в подвале, как первые христиане в катакомбах… Да, семьи рушатся, но какие родные люди находятся. И это иногда сильнее, чем кровные связи. И важнее, чем вся твоя предыдущая жизнь.
– Вот правда! – согласно закивала Тамара. – Мы же тут даже не подружились, мы тут все просто сроднились. Вот я, обычный человек, сама с Приднестровья. Всю жизнь продавцом проработала, муж – электриком на заводе. И как нас всех жизнь свела! Вера – умница такая, юрист. Девочка у нас одна из филармонии. Военный старенький часто приходит, он ветеран, афганец, большой был офицер. И как бы мы все иначе познакомились? Мы здесь иногда сутками работаем, с работы сюда бежим. Мы друг другу самые дорогие в мире стали. Я даже счастливая, наверное… – задумалась она. – Муж бы только живым вернулся.
Гул в помещении нарастал, воздуха не хватало, и Катю от усталости начало клонить в сон.
– Катя, вас там… почти каждый день обстреливают? – разбудил ее вопрос Марины.
– Да, почти, – подтвердила она.
– А вы не хотите на время в Петербург переехать? – тихо спросила у нее Вера. – У меня квартира свободная есть! Я и с работой помогу.
– Нет, – смущенно улыбнулась Катя. – Спасибо большое.
– А почему не хотите? – пристально смотрела на нее Вера своими красивыми грустными глазами.
– У Кати папа воюет. С четырнадцатого. Ополченец, – объяснил молчавший все это время Игорь. – А она с ним. Вот такая дочка…
– Но у вас многие не уезжают! Почему? – недоумевала Вера, глядя на Катю со смесью полного непонимания и глубокого уважения. – Не хотят бросать работу? Не хотят быть беженцами?
– Да, и это тоже, – согласилась Катя. – Но не только это. Не только рациональное.
– Не можете бросить родной город? – понимающе кивнула Марина.
– Да, это какая-то, наверное, преданность, – согласилась Катя. – Как живому существу. Когда город столько бьют, бьют, пытаются уничтожить, то уехать… Знаете, есть стихотворение у Арсения Тарковского: «Живите в доме, и не рухнет дом»?
– Нет, не знаю, – призналась Вера.
– Наверное, когда то, что тебе дорого, начинают уничтожать… Ты же за это еще крепче держишься. Кажется, если отпустишь, то точно потеряешь. Это, наверное, наше русское… – задумалась Катя.
– Упрямство? – тут же подсказал ей Игорь.
– Непокорность! – поправила она. – Непокорность судьбе.
– Да, вот уж правда. Вообще, мы все – непокорные люди, – чуть отрешенно произнесла Марина. – Устали же вы там смертельно, да? Как это все можно выдержать, да еще так долго? Я бы не смогла.
– Человек столько выдержать может, сколько и сам не знает. Если только знает, для чего, – добавила Катя. – А у нас люди точно это знают.
– Сколько тебе лет? – изумленно спросила Вера.
– Скоро двадцать пять, – улыбнулась она.
– А ты все-таки какая-то непохожая на донецкую! – склонив голову набок, по-доброму, с теплотой смотрела на нее Тамара.
– Почему? – искренне удивилась Катя.
– К нам приезжали пару раз ваши девчонки, так они побойчее тебя будут! А ты ж маленькая какая, тоненькая какая! – Тамара нежно начала гладить ее по спине. – И кушаешь плохо!
Катя рассмеялась.
– На чем и держишься такая? – с любовью спросила она.
– На русском духе, – тихо сказал Игорь.
– Я, конечно, восхищаюсь вашими женщинами, – в раздумье произнесла Вера. – Раньше еще поражалась: вас обстреляли, через полчаса все уже прибрано, женщины у своих домов подмели. Чистоплотные, ухоженные… Как? Это феноменальное что-то! Ведь у каждой прическа, у каждой – маникюр…
– Да, – согласилась Катя и быстро спрятала руки в карманы.
Через несколько часов
