даже Райндхард. – Последствия от влияния артефакта Тишины.
Девушка попыталась встать, но оказалась еще слишком слаба для таких порывов.
Ну что за глупое создание?
Я придержал ее за локоть, предотвращая возможное падение и помогая подняться. Но проблемы оказались куда серьезней. Она запуталась в юбке.
Я прикрыл ладонью лицо в жесте, означающем, что я в шоке от происходящего. А когда изрядно затянувшаяся борьба с платьем меня окончательно утомила, одним резким движением разорвал ткань от подола до середины юбки, выпутывая женские ноги.
– Что… что вы сделали? – запинаясь, спросила целительница.
– Освободил вас из плена. Можете не благодарить.
– Вы разорвали мне платье!
– Не все платье, а лишь подол. И то исключительно потому, что он связал ваши ноги.
– И как я в таком виде пойду по улицам? – Она уперла руки в бока.
– Под иллюзией, – спокойно ответил я.
Девушка уставилась на меня так, словно хотела прибить, но не была уверена, что это стоит делать с человеком, который спас ей жизнь.
– Иллюзия – это образ, который накладывается сверху реального, – начал было объяснять я, но был грубо прерван.
– Я знаю, что такое иллюзия, тьма раздери!
– Весьма похвально, – кивнул я в ответ, чувствуя, как уголок губ слегка изогнулся вверх.
Она была чертовски хороша, когда злилась. Да и не только когда злилась, если уж начистоту.
– Вы решили меня спасти для того, чтобы лично добить своим сарказмом? – ее брови приподнялись, словно тоже присоединялись к озвученному вопросу.
– Нет, предпочитаю жертвоприношения, – излишне честно ответил я.
Честность вообще штука забавная. Люди готовы поверить в любую ложь, и лишь правда всегда вызывает сомнения.
– Очень смешно. – Скептическое выражение на ее лице показывало, что она приняла мои слова за шутку. – Что с ними? – Целительница кивнула в сторону двух лежащих без сознания мужчин.
– Прилегли отдохнуть. У них был тяжелый день.
Девушка хмыкнула, а потом перевела внимательный взгляд на меня. Молчаливая тишина между нами разрасталась, как масляное пятно на воде. Казалось, весь мир притаился и наблюдал.
Она стояла передо мной, оборванная и грязная, со следами крови на лице. Такая хрупкая. Такая беспомощная. Что было бы, не окажись на ней сегодня моего артефакта? Этот вечер мог стать для нее последним. И мысль об этом зарождала беспокойство внутри меня.
– Спасибо, – спустя, кажется, целую вечность сказала целительница.
Ее слова были ударом в солнечное сплетение. Я на мгновение опешил, пытаясь припомнить, когда последний раз их слышал. А может пытаясь вспомнить, что именно должен на это ответить. И в итоге решил ничего не отвечать. Молчание всегда было моим излюбленным ответом.
Все так же ничего не говоря, я принялся накладывать на нее иллюзию. Глаза целительницы скользили по моему лицу, и мне это… нравилось. Нравилось, что она рядом, что в кои-то веки я спас кого-то, вместо того чтобы убить. Нравилось, что этим кем-то была именно она и у меня теперь был повод стоять вот так рядом и намеренно долго возиться с иллюзией, чтобы растянуть момент.
Закончив с чарами, внимательно осмотрел результат. Одобрительно кивнув, жестом предложил направиться в сторону центральной улицы. Шли молча и на небольшом расстоянии друг от друга. А когда наконец-то вышли к шумным торговым лавкам, взяли экипаж.
В карете мы сидели в разных углах друг напротив друга. Мерный цокот лошадиных копыт по мостовой успокаивал. За окном один дом сменяется на другой. В горящих окнах были видны части чужих гостиных и комнат. Каждое такое окно приоткрывало завесу чьей-то чужой жизни, судьбы, истории. Каждое такое окно напоминало мне о том, кем я никогда не стану.
Я перевел взгляд на девушку. Отблески уличных магических фонарей рисовали танцующие узоры на ее лице, и это казалось таким… завораживающим.
Мне бы стоило отвернуться, но я все смотрел, смотрел, смотрел.
Она словно восход, который встречаешь накануне смертной казни: кажется, что ничего на свете не может быть прекраснее.
Целительница повернулась, перехватывая мой взгляд. Такое, казалось бы, незначительное действие, но мое сердце мучительно сжалось.
– Как вас зовут? – тихо спросила девушка и отдаленно не представляя, какую бурю эмоций во мне всколыхнул этот вопрос.
– Эридан, – представился я.
Звук собственного имени казался каким-то странным, настолько я отвык от него. Благодаря проклятию Райндхарда мое имя никто и никогда не запоминал, а память обо мне пропадала примерно через неделю, месяц или даже через пару дней. Всегда по-разному. Поэтому целительница вскоре забудет и мое имя, и, собственно, меня.
– А я Эйлиин, – ее лицо озарила улыбка.
Такая светлая и искренняя, что это причиняло мне боль. Улыбалась ли бы она мне так же искренне, если бы узнала, какое я на самом деле чудовище?
Конечно же нет… Никто не улыбается чудовищам. Чудовищ лишь боятся и делают из них еще больших чудовищ.
Экипаж остановился, я помог девушке выйти из кареты, подав руку. Она на удивление изящно спустилась по маленьким ступенькам.
– Надо же, даже в юбке не запутались, – не удержался от колкости я. Видимо, сказывалось пагубное влияние Райндхарда.
Губы девушки тронула легкая улыбка. Она посмотрела куда-то в самую глубину моих глаз и сказала:
– Спасибо за помощь, Эридан. И доброй вам ночи.
После чего развернулась и направилась к дому, оставляя меня наедине с этим ужасным, томящим чувством, с которым я понятия не имел, что делать.
Глава 15
«Беитрис и Сайл.
Вечно юные девочки-близнецы, дочери бога Двэйна и богини Нэндэг, помогали богине смерти Морриган.
Сайл была способна видеть смерть каждого живого существа и отмеряла жизни, внося их в списки, по которым ее сестра Беитрис сверяла все души, которых привозили Кольбьерн и Арнльот. Именно Беитрис пускает по следам сбежавших душ гончих Мэнфистериума»
«Повествования об обители мертвых»
Эйлиин
– Эйли-и-и-и-ин! – раздался над ухом протяжный голос Блэр, и я вздрогнула, чуть не выплеснув на себя остывший чай из фарфоровой чашки, которую сжимала в руках.
Сморщив нос, посмотрела на сестру, но наткнулась на осуждающий взгляд мамы, бабушки Алисандры, тетушки Феоны, швеи и – кто бы мог подумать – Эмоджин.
– Что? – решила уточнить я, чем же заслужила столько немого укора.
– Мы тут битый час, а ты даже слова не сказала! – возмутилась бабушка Алисандра. – Ты вообще с нами или где-то в другом пространстве?
– Не думала, что мое мнение относительно бальных платьев настолько подросло в цене за последнее время, – пожала плечами я.
– Может, у вас будут пожелания относительно фасона платья? – осторожно поинтересовалась швея.
– О, безусловно, – оскалилась я. – Максимально закрытое, невзрачное и желательно с отталкивающими чарами. Ну такими, знаете, чтоб на меня смотрели
