очередь заступать на дежурство, где мы и проторчали до трех ночи по местному времени. Мы с Сергеем занимали позиции на верхнем этаже южной стены.
– Ну что, Серёга, рад оказаться на этой планете?
– Разумеется! Мне хотелось бы выжить, как ты помнишь. И мне кажется, сделать это тут куда больше возможностей, чем там, куда мы должны были высаживаться. Главное не общаться с маленькими девочками, – ухмыльнулся он.
– Кстати, насчёт девочек. Сомневаюсь я, что они найдут организаторов, – я действительно сомневался в этом.
– Посмотрим. Вообще, мы пока действуем тут очень нежно, подозреваю, что эта планета войдёт в состав Империи, поэтому население тревожить не хотят лишний раз. Но тех, кто против этого, а организаторы отравления точно против, в любом случае нужно будет найти. Иначе они так и будут гадить. Хотя… когда тут начнёт работать имперская СБ, времени у них останется мало. Там-то не дилетанты в таких делах, а реальные звери.
– Ну, это уже не наша с тобой проблема, – хмыкнул я.
– Согласен. Чёрт, скукота. Как в лагере под конец.
– Если ты так настроен выжить, то ты этому радоваться должен, а не хныкать.
– И то верно! – легко согласился Сергей. – А знаешь, Сэм, давай после войны ко мне в гости. Моя планета не слишком интересная, но там есть что посмотреть. Познакомлю тебя со своими, как тебе идея? Денег нам нормально заплатят, не обеднеешь на билетах.
– Замётано! – я согласился очень легко, зная, что сделать это будет невозможно.
– Напьёмся, сходим на рыбалку, – думаю, Сергей мечтательно закатил глаза. Видеть я этого не мог, так как мы были в шлемах.
– Звучит потрясно, – а вот тут я говорил правду. – Спать хочу.
– Ничего, через пятнадцать минут нас сменят.
Мы вернулись в наше помещение, остальные из нашего отделения уже сняли броню и готовились ко сну. Рэйнольдс, укладываясь в кровать, сонно сказал:
– Час назад говорил с полковником, пилот оказался обрубленным хвостом. Ничего он не знает, даже не предполагал, что перевозит что-то опасное. Поэтому, завтра начнут трясти химические предприятия.
– Умные они, – зевнул Хосе.
*****
Новости появились только через два дня. И не только для нас, а для всей планеты: видео передавали по всем каналам. За полчаса до этого Альварес связался с нами и посоветовал посмотреть трансляцию, благо, что мы были не на дежурстве. Показывали генерала Эрдо, который командовал всеми нашими силами на этой планете. Он был очень серьёзен и даже мрачен.
– Я обращаюсь к населению Ионы, – хмуро начал он. – Мы не требовали, чтобы вы относились к нам хорошо. Нас вполне устраивало ваше равнодушие. Вы даже можете ненавидеть нас, но молча, сидя у себя дома. Мы вели себя предельно корректно, ввели некоторые ограничения, но в целом никак не нарушили привычный для вас уклад жизни. И вот, несколько дней назад, двое наших солдат были убиты самым подлым способом. Их отравили, использовав ребёнка.
Яд изготовили эти двое, – тут картинка сменилась. В помещении без окон, пристёгнутые к стульям, сидели двое мужчин. У каждого во рту был кляп. Камера показала их лица крупным планом, было видно, что они очень напуганы.
– Наказание за подобное только одно, – с этими словами генерал вытащил пистолет и застрелил сперва первого, потом второго. Умерли они безболезненно и быстро, ведь стрелял он в головы. В момент расстрела картинка сменилась и показывала всё действие издалека, очевидно, генерал не хотел шокировать общественность крупными планами вылетающих мозгов.
После этого он спокойно повернулся к камере, убрал в кобуру пистолет, выждал немного и продолжил:
– Мы задержали и других исполнителей, но скажу честно, их просто использовали. Они даже не знали, в чём участвовали. Некоторые… подозревали, но не знали. Их мы расстреливать не будем…пока не будем, но они останутся под арестом. Эти же двое… они прекрасно знали, что делали и для чего. Организаторам могу обещать, что мы вас найдём и казним, рано или поздно. Это неизбежно.
Если попытки убийства моих солдат продолжатся, последствия не заставят себя ждать. То, что мы вели себя тихо и мирно, не значит, что у меня нет приказов, которые позволяют развязать мои руки и начать действовать жестоко. Последствия для всего населения Ионы будут очень тяжелыми, это я вам обещаю. Я также напомню, что запрещены любые акции протеста и собрания людей. Попытки организовать подобное будут пресекаться летальным оружием. Подумайте, – трансляция прервалась.
– Да… жёстко, – протянул я.
– Он прав, эти двое знали, что и для чего делали. Они получили только то, что заслужили. Генерал поступил ещё очень мягко, мог бы приказать расстрелять вообще всех причастных, – заметил Рэйнольдс.
– Это был бы перебор, – вставил Хосе.
– Идёт война. Нужно было напомнить это жителям планеты, пока они окончательно не забыли это. Вполне возможно, что эти два трупа спасли гораздо больше жизней, – старшина выглядел задумчивым.
– Очень плохо, что не поймали организаторов. Надо копать здесь. Скорее всего, та женщина, которая забрала ампулу на концерте, передала её той девочке, – предположил я.
– Ах да, – старшина досадливо хлопнул себя по лбу. – Я и забыл сказать, полковник мне рассказывал. Всё было так, как ты говоришь. Только эта Алина Морбрахт передала ампулу женщине с одной внешностью, а девочка говорила про другую. Либо разные люди, либо она изменила внешность. Все записи с камер на концерте изъяли, но и на них ничего не обнаружили. Но это точно организация, не несколько человек, которые действуют сами. Как мне кажется.
Тут шлем старшины подал звуковой сигнал: кто-то его вызывал. Рэйнольдс нацепил его на себя, послушал секунд десять и сказал:
– Собираемся.
– Куда?
– Не знаю, приказ полковника, вооружиться и выйти из здания.
О, что-то началось. Что ж, посмотрим, что нам готовит будущее. На улице нас ждал наземный электроавтобус, в котором уже сидело одно отделение (не из тех, что были при полковнике). Сам Альварес тоже находился в автобусе, мы торопливо в него загрузились и он сразу тронулся.
– Поскольку вы участвовали с самого начала, я решил и дальше вас использовать. Чтобы вы там от скуки не померли, – его голос звучал у нас в шлемах. – Два дня назад я поручил одному отделению сидеть и смотреть записи с камер, ну, концерт и всё остальное, что может
