и меня, и вас, и вашего Степана Савельича в придачу.
– Однако костёр прошлого должен питать своим теплом будущее, вы не находите? Чтобы начать что-то новое, нужно разрушить старое. Иначе неоткуда будет взяться энергии для осуществления этого нового. Не справедливо ли будет, если вместе с гербами, орденами, званиями, почётными грамотами и прочими безделушками сгорят и те, кто посвящает им жизни?
– Странные у вас, однако, представления о справедливости. Если будущее вы видите с бородой и топором наперевес, то мне не хотелось бы в нём оказаться.
– А каким вы представляете себе будущее?
– Очень просто. Вокруг васильковое поле, и мы с вами бежим сквозь него, взявшись за руки, чтобы напиться ледяной воды из ручья, который притаился в живописной рощице, – произнёс князь слова, которые для него самого явились неожиданностью.
Елизавета залилась звонким смехом.
– И на эти мысли вас навело зрелище догорающей гнилой кареты? – сказала она, вывернулась из его рук и побежала к усадьбе.
Поль посмотрел на руки, в которых только что держал стан графини, и в груди его зашевелилось нечто куда более горячее, чем озаряющие ночь угли.
* * *
Когда Поль рухнул на кровать, сон овладел им мгновенно. Ему снилась карета, которая всё ещё горит во дворе. Она трещала и проваливалась внутрь себя. Подбитое животное, которое силится встать и не может.
Он отвёл от кареты взгляд и понял, что сидит за круглым карточным столом. Рядом с ним было трое игроков в чёрных мантиях. Лица их были закрыты капюшонами. Перед Полем рубашкой вверх лежало три карты. Поль понял, что присутствующие ждут, когда он возьмёт их, чтобы началась игра. Раздался звук гонга. Тотчас все игроки скинули карты в центр стола и начали стягивать капюшоны. От страха сердце Поля подпрыгнуло в груди, он не хотел знать, что прячется под их одеждами. И тут он их увидел.
Поль открыл глаза и поднялся на кровати, жадно глотая воздух. По щекам его тёк ледяной пот. За окном была уже непроглядная ночь. Половинка луны смотрела из окна своим прищуренным глазом.
Обрывки кошмарного сна ещё летали в его сознании. Он проверил перстень большим пальцем. Тот был на месте. Князь вдруг почувствовал себя беззащитным против черноты этой холодной комнаты и лёг обратно, натянув одеяло до самого носа. Там, в этом влажном коконе, он уже было собирался спуститься по спирали бесконечных переживаний в очередной тревожный сон, как вдруг услышал приглушённый протяжный звук.
Сначала князь списал звук на собственное разыгравшееся воображение, но звук повторился. Это было похоже на далёкий приглушённый стон. Он шёл из одной из соседних комнат. Поль затаил дыхание и напряг слух.
Ошибки быть не могло, стон снова повторился.
Князь слез с перины, вдел ноги в тапочки и, стараясь не скрипеть половицами, подкрался к двери, приоткрыл её и выскользнул в коридор.
После освещённой луной спальни коридор показался ему совершенно чёрным. На ощупь он продвинулся вперёд по стенке, к источнику звука. Снизу раздавался храп дворецкого. Он, как видел ранее князь, имел небольшую каморку рядом со входом.
Князь проследовал дальше, пока не упёрся в пахнущую старым дубом дверь. «Должно быть, это и есть кабинет графа», – подумал Поль и приложил глаз к замочной скважине. Внутри ничего было не разглядеть. Но Поль явно слышал скрип паркета под чьими-то ногами и приглушённый стон.
«Кто это там ходит?» – подумал князь. И вдруг ему сделалось не по себе. Безотчётный страх забрался под ночное платье. Тело бросило в озноб. Он вдруг понял, что не хочет знать ответа на свой же вопрос.
Он попятился обратно к своей спальне, аккуратно переставляя ноги и стараясь не производить ни звука. Сердце колотилось так, что, казалось, один этот стук может выдать его присутствие.
Тут половица под его ногой предательски скрипнула, осыпав коридор отзвуками. Стон за дверью оборвался. Князь сжал челюсти и замер. Все мышцы его будто стали каменными. Прошиб пот. Ночное платье неприятно облепило тело. В кабинете послышались шаги, которые двигались по направлению к двери. Потом послышался тяжёлый удар в дверь. Потом ещё один. Удары были будто механическими, словно бездушная машина пытается пробить дверь кувалдой. Поль вздрогнул и, не переживая уже о скрипящих половицах, бросился в свою комнату. Он закрыл дверь, прыгнул в кровать и накрылся одеялом с головой. Тупые удары ещё некоторое время доносились из коридора. Потом они прекратились, и в комнате воцарилась мертвейшая тишина.
Глава V
Post-mortem
Ангел мой, пишу вам, выбравшись из пучины бессонной ночи, которую я провёл за рабочим столом, пытаясь разгадать очередную загадку. Вчера выяснилось, что Москва не такой уж спокойный город. Обнаружен ещё один труп. Итого третий за день, считая несчастную баронессу и её душегуба.
И если с этими всё понятно, то новый кадавр вызывает у меня настоящее беспокойство. Следствие только началось, но уже с большой уверенностью можно сказать, что замешаны личности куда более мрачные, чем можно было бы изначально предположить. Опуская детали, могу лишь с уверенностью сказать, что в Москве готовятся новые смертоносные снаряды.
Не хочу вас пугать, зная, как опасаетесь вы новых покушений, но поделать ничего не могу – одна вы у меня в целом свете. Не с кем больше разделить мне мою тревогу.
Да! Не прошли ещё тёмные дни, несмотря на обманчивое затишье. Не победить нам врага, пока повреждаются нравы. Пока бродят умы. Пока кучка фанатиков берёт на себя право решать, кому жить, а кому умереть. Все эти никчёмные недочеловеки, возомнившие себя вершителями судеб страны, покуда сами не смогли закончить и университетского курса; или неудачливые писаки, по собственной бесталанности не кончившие ни единой книжицы. Ах, чёрт бы побрал эти железные дороги, по которым разрешено ездить всякому сброду! Чёрт бы побрал новый век, подступающий, как ком тошноты к горлу! Чёрт бы побрал этот прогресс с его паровозами и бомбами! Чёрт бы побрал это «благоденствие», которое прорастает крестами от железнодорожных аварий, упавших мостов и взорвавшихся нитроглицериновых заводов! С болью в сердце наблюдаю я, как уходит старина.
Впрочем, довольно жаловаться. Вас я могу уверить только в одном: я не позволю этому чёрному делу свершиться. Негодяи не догадываются, что мы напали на их след. И это одно даёт нам преимущество. Поэтому вам не стоит переживать по этому поводу.
И о том самом иностранце, который, полагаю, уже сверх меры заинтересовал вас по моим прошлым письмам… Карты легли удивительным образом. Я полагаю, – и да, это не плод воображения
