стресса. Через пару недель он рассказал мне, что какой-то новичок, его коллега и квалифицированный бухгалтер, получил повышение, на которое надеялся папа. Вот что было в письме. У папы квалификации не было, он и в университет-то не ходил. Он поднимался по карьерной лестнице, начиная с младшего клерка и усердно работая. Никто не знал банк лучше его, но он все равно не добился повышения, для которого работал тридцать лет. Он всегда говорил, будь у него сертификат, он бы повышение и получил. В тот год мне нужно было решать, какие экзамены я буду сдавать, когда мне исполнится шестнадцать. Как я уже говорила, от вида крови меня тошнит, поэтому я решила, что хочу стать юристом и получить квалификацию. Предметы я выбрала, опираясь на эту профессию. Глупо, да? – я тяжело сглотнула.
– Совсем нет, – искренне ответил Оз.
– Сестра всегда была причиной его стресса, и я отчаянно хотела его от этого освободить. Я даже решила, что если буду юристом, то смогу его от этого защитить, – я издала полусмешок, понимая, как по-детски это звучит. – Но он был на седьмом небе, когда я сказала ему о своем выборе.
– В смысле «на седьмом небе»?
– То есть доволен и счастлив.
– А сейчас? Тебя что-то тревожит. Внутренний конфликт?
Я вздрогнула и посмотрела на него. Он что, мысли мои читает?
Я кивнула.
– Я уже давно хочу стать адвокатом. Ну, точнее, думала, что хочу. Три года в Королевском колледже многое изменили. Шествия, демонстрации, статьи в студенческом журнале… Столько нового опыта. Наверное, надо было идти на юриста – гораздо проще и от папиной мечты бы не отреклась. Но я вспомнила твои слова в день, когда мы встретились, – «мир тебя ждет». Что-то заставило меня передумать, и я не могу сказать точно, что именно. Так вот, Лиз хотела устроиться на работу в ЮНИСЕФ, поэтому на втором курсе мы занимались у них волонтерством: раздавали листовки, останавливали людей на улицах, выпрашивая пожертвования… Лиз убедила меня подать заявление на должность вместе с ней, мол, весело будет вместе работать. Она должность не получила, а вот я получила… – я выдохнула.
– Это же круто.
Я покачала головой.
– Нет. Я не могу даже рассказать ей об этом. Она будет раздавлена. Это ее мечта, не моя. Просто ей было страшно подавать заявление одной. Хотя… Мысли о работе так просто не отогнать, – мой голос затих. Я посмотрела в темноту. – Это неважно. Я не могу согласиться на эту работу.
– Ты пожертвуешь своим счастьем ради нее?
Я изучила его глаза.
– Не знаю. Не знаю, что мне делать. Папе я тоже не могу рассказать, он ужасно расстроится, что я передумала. Он уже поставил письмо от юридической школы Гилфорд в рамочку и повесил на стену.
Оз сжал мою руку.
– Я уверен, что твой папа будет гордиться тобой в любом случае.
– Может быть. А ты? – Я вдруг поняла, что мой взгляд опустился на его губы и очень уж там задержался. – Кем ты хотел стать в детстве?
Оз ухмыльнулся.
– Футболистом. Хотел играть в нашей команде «Бешикташ».
– И как?
Он пожал плечами.
– Когда скауты пришли посмотреть на нашу игру в средней школе, я их не впечатлил.
– Как жаль!
Оз цокнул языком и вытянул подбородок.
– Все нормально. Многие об этом мечтают, и лишь единицы получают. Моя мать сказала, это мечта глупца.
– А теперь что?
– Политика, но родители ни за что не позволят мне бросить семейный бизнес. Может, единственный способ преследовать эту мечту – это убежать. Я вчера вечером залез в интернет, оказалось, есть программа для иностранных студентов, которая предлагает стажировку в парламенте в Лондоне. Можно работать научным сотрудником депутата палаты общин.
Мои глаза расширились.
– Ого, было бы очень здорово.
Оз поймал мой взгляд, и я не смогла отвести глаза.
– Вчера, когда ты пришла, я вспомнил, что был в Лондоне всего пару месяцев назад и мечтать о таком вполне возможно.
Я улыбнулась.
– И я хотел бы снова с тобой встретиться.
Мое дыхание вдруг стало прерывистым, учащенным.
– Правда?
– Evet. А ты бы хотела снова увидеться?
Я без колебаний кивнула.
Фон вдруг растворился и пропал, остались лишь мы вдвоем. Я лишь сейчас поняла, что Оз по-прежнему держит меня за руку, и это казалось правильным, будто так и должно быть.
Другой рукой он заправил выбившуюся прядку за мое ухо. Мягкое, ненавязчивое прикосновение к моей коже, и по позвоночнику уже пробежал электрический разряд.
– Поверить не могу, что ты здесь. Из всех городов мира ты выбрала именно Стамбул, – прошептал он.
– Ну… Я… – в голове смешались чувства и слова, я не могла нормально составить предложение.
– Burada oldugun için çok mutluyum.
Перевод я спрашивать не стала – мне было все равно, что это значит. Гул мотора и болтовня туристов отошли на второй план.
Оз приблизился ко мне; мои губы приоткрылись, наши носы соприкоснулись… Катер заехал под мост, и все погрузилось во тьму.
Губы Оза были теплыми. Он положил ладонь на мою щеку, и я подалась навстречу ему, навстречу поцелую. Целовались мы чувственно и самозабвенно. Мне было все равно, кто нас увидит, – я потерялась в моменте, и наши губы слились воедино.
Мое тело покачивалось в такт лодке; Оз надежно обхватил мое лицо ладонями, мои руки спустились к его талии, жар между нашими телами распалялся все сильнее. Оз погладил меня по щеке большим пальцем. Мне казалось, что если он меня отпустит, то я упаду.
Когда его губы оторвались от моих, их защекотал холодный ветер. Оз отстранился и улыбнулся. Лодка развернулась и снова проплыла под мостом; мужчина опять подался ко мне. На этот раз он легонько потянул меня за верхнюю губу. Когда мы наконец разорвали поцелуй, я уткнулась носом ему в шею и вдохнула теплый аромат его кожи. Воздух хлопал воротником его рубашки – пока мы двигались обратно, он стал куда сильнее. Оз крепко держал меня за талию, другой рукой взявшись за ограждение и облокотившись на него.
– Если получится, завтра обязательно сходи во дворец Долмабахче, – невозмутимо сказал он, возвращаясь к роли гида. – До распада Османской империи он размещал в себе шестерых султанов. Чтобы украсить потолки, строители использовали четырнадцать тонн золота. История у дворца очень интересная, мне любопытно, что ты об этом подумаешь. Там даже есть люстра, подаренная вашей королевой Викторией, – это самая большая люстра в мире.
– Хм-м. Добавлю в список, – прошептала я, все еще ощущая покалывание от его прикосновений. Мне очень хотелось, чтобы он снова
