что честь фамилии Кальдони никак не пострадает. С тех пор Реден стала на долгие годы покровительницей Виттории и гарантом соблюдения всех приличий и сохранения доброго имени девушки. Сеансы действительно проходили только в присутствии родных Виттории и только в одежде, об изображении в стиле ню не было и речи.
Рудольф Шадов
Портрет Виттории Кальдони 1821
В ближайшие десять лет Витторию Кальдони будут рисовать карандашом, писать маслом и ваять в мраморе более 70 раз! Семейство Кальдони вскоре сможет обосноваться на собственной вилле благодаря щедрым заказчикам, среди которых будут аристократы и даже монархи. Сначала слава Виттории покорила немецкие земли, баварский король Людвиг I был ослеплен красотой девушки из Альбано и заказал сразу несколько ее портретов для своей знаменитой «Галереи красавиц». Людвиг всю жизнь поклонялся красоте, он собрал в своей галерее около 40 портретов восхитительных женщин, очень разных по происхождению или национальности. Культ женской красоты, причем по античным канонам, совсем не чувственной, а, напротив, отстраненной и недоступной, царил в эти годы, особенно в Германии, где господствовал романтизм, главной темой которого был экзальтированный поиск идеальной, чистой и возвышенной любви.
Образ «идеальной» недоступной Виттории, простой девушки из Альбано, наделенной природной «античной» красотой, стал культовым для немецких художников «Братства святого Луки». Именно назарейцы, как их стали называть за их религиозность, прославили имя Виттории своими картинами. «У нас у всех открыты глаза, – говорили они, – но кисти и краски наши бессильны выразить эту необычную красоту!» Одним из первых в 1821 году появился портрет Виттории кисти Фридриха Овербека, лидера назарейцев, который изобразил ее в национальном костюме. Затем она позировала Шнорру фон Карольсфельду, Кателю, Ребеницу, братьям Рипенгаузенам, а известные скульпторы Шадов и Торвальдсен запечатлели ее в мраморе. Удивительно, но на всех портретах Виттория разная, определенное сходство, конечно, есть, но оно едва заметно. Каждый автор видел в ней свой идеал, изображая ее в разных образах – от простой крестьянки в народном костюме до изысканной дамы в роскошном наряде эпохи Ренессанса. Виттория же воспринимала свою красоту как божий дар, а свою профессию – как долг или миссию, поэтому терпеливо позировала, дружески беседовала с художниками, но никого из них не выделяла особо. Юлиус фон Карольсфельд, оставивший множество рисунков с ней, был страстно, но безответно увлечен своей музой. Август Кёстнер, «открывший» ее для мира, был не на шутку влюблен в синьорину Кальдони и просил ее руки, но его ждал отказ. Сердце красавицы было свободно.
Так продолжалось десять лет, за это время портреты Виттории появились у французских, итальянских, английских художников, в списке которых – имена Верне и Винтерхальтера. В 1830 году «идеальной» красавицей заинтересовались художники и литераторы из русской колонии в Риме. Наш соотечественник, литературный критик Степан Шевырев, оставил отзыв о синьорине Кальдони: «Римский нос без горбинки, грациозно очерченный, глаза серые, но огненные, с длинными ресницами… Артисты вились вокруг идеала красоты, а она так скромно, так мило с ними говорила». В Альбано посмотреть на чудо-девушку приезжали Тургенев и Жуковский, а Карл Брюллов написал с нее молодую девушку в синем покрывале, из числа персонажей «Последнего дня Помпеи». Но наиболее впечатлены были Николай Гоголь и Александр Иванов, образ прекрасной девушки можно встретить в их произведениях. Гоголь в это время работал над романом «Рим», в котором главный герой влюблен в девушку-мечту Аннунциату. Алпатов считал: «Впоследствии Витторией вдохновлялся Гоголь, рисуя образ Аннунциаты, которая своей ослепительной, как молния, красотой покорила сердце молодого римского дворянина».
У Гоголя встретим поэтичное описание его героини: «Попробуй взглянуть на молнию, когда, раскроивши черные как уголь тучи, нестерпимо затрепещет она целым потопом блеска. Таковы очи у альбанки Аннунциаты. Все напоминает в ней античные времена, когда оживлялся мрамор и блистали скульптурные резцы. Густая смола волос тяжеловесною косою вознеслась в два кольца над головой и четырьмя длинными кудрями рассыпалась по шее. Как ни поворотит она сияющий снег своего лица – образ ее весь отпечатлелся в сердце. Станет ли профилем – благородством дивным дышит ее профиль, и мечется красота линий, каких не создавала кисть. Обратится ли затылком с подобранными кверху чудными волосами, показав сверкающую позади шею и красоту невиданных землею плеч, – и там она чудо. Но чудеснее всего, когда глянет она прямо очами в очи, водрузивши хлад и замиранье в сердце. Полный голос ее звенит, как медь. Никакой гибкой пантере не сравниться с ней в быстроте, силе и гордости движений. Все в ней венец созданья, от плеч и до последнего пальчика на ее ноге. Куда ни пойдет она – уже несет с собой картину».
Александр Иванов дважды портретировал Витторию и писал с нее образ Марии Магдалины для картины «Явление Христа Марии Магдалине». Став другом дома, Иванов однажды познакомил семью Кальдони со своими молодыми коллегами, приехавшими в Италию на стажировку – Иваном Шаповаленко и Григорием Лапченко. Оба были восхищены и решили писать молодую итальянку, Иван написал ее портрет в неаполитанском духе на фоне Везувия, а вот Григорий был ошеломлен «прекрасной альбанкой» настолько, что решился попросить ее позировать без одежды для его дипломной картины «Сусанна и старцы». И синьорина… согласилась, что потрясло всех – покровителей, родителей, отвергнутых поклонников. Это означало, что «идеальная» Виттория влюбилась, видимо, почувствовав, что русский художник любит не стереотип и не идеал, а именно ее, девушку из Альбано. После написания картины взаимные глубокие чувства автора и его модели только окрепли, и молодые люди поженились и уехали в далекую Россию. Причем друзья помогли новобрачным решить сложный религиозный вопрос: церковные власти разрешили невесте оставаться католичкой, а жениху – православным, и обвенчали супругов.
В семейной жизни супругов Лапченко было множество трудностей и проблем, связанных со слабым здоровьем Григория, стремительно терявшего зрение. Поддержку им оказывал граф Михаил Воронцов, генерал-губернатор юга Российской империи, и когда художник не смог писать картины, он долгие годы был управляющим имений графа. Супруги прожили всю жизнь в любви и согласии, у них родился сын Сергей, последние годы Григорий и Виттория жили в Петербурге.
Так, начавшись с поисков идеальной красоты, эта история завершилась обычным человеческим счастьем благодаря тому, что красавица предпочла земную любовь, отвергнув и славу, и злато, и погоню за химерами.
История двадцать седьмая
Новая женщина – новый стиль
Пабло Пикассо
Отношения художников и женщин – тема неисчерпаемая, варианты этих отношений могут быть разнообразными. Кто-то из
