Кому он звонит? Не звонит – пишет. И улыбается, надо же!
Лео отослал сообщение и пошел дальше. А Лоррен вдруг встревожилась. Он далеко, но она видит, что его мысли заняты чем-то приятным. Кому он написал? Прекрати сейчас же. Мало ли с кем захотелось связаться этому мужчине?!
Телефон звякнул, Лоррен улыбнулась, прочла:
Лео: Привет. Какая погода в Париже?
Не переставая улыбаться – ведешь себя как слабоумная! – она повернулась к окну и напечатала:
Лоррен: Солнечная. Холодная.
Великолепная. А у тебя?
Она увидела, как он остановился, чтобы прочесть и ответить:
Лео: Похожая. Чем занимаешься?
Она написала:
Лоррен: Смотрю в окно.
Лео не двинулся с места, хотя кокер нетерпеливо тянул его за собой. Он прочел и написал:
Лео: А что ты видишь?
Лоррен: Мужчина выгуливает собаку.
Ответ пришел почти сразу:
Лео: Серьезно? Ну и совпадение.
Мы с псом тоже совершаем моцион.
Это мог бы быть я…
Лоррен засмеялась.
Лоррен: Мог бы. Кстати, он на тебя похож.
Немножко: тот же возраст, тот же силуэт.
Может, покрасивее.
Лоррен смотрела, как он улыбается, качая головой.
Лео: Ха-ха! Очень смешно.
А как он одет?
Она принялась описывать.
Лоррен: Черная куртка с капюшоном, оранжевый свитер с высоким горлом, джинсы, сникерсы.
Ответ не заставил себя ждать:
Лео: Ух ты… Невероятно. Совсем как я.
Только свитер другого цвета.
«А ты хитрюга!» – подумала Лоррен и напечатала:
Лоррен: И правда невероятно.
Лео: Пока, Лоррен.
Она смотрела, как он входит в заснеженный парк, и ее сердце сжималось от предчувствия беды.
25
Теперь мое место в этом безумном,
безумном городе.
Bee Gees, «Nights on Broadway»[100]
Она вынуждена была признать: Сьюзен Данбар и Эд Констанцо справились с поставленной задачей. В помещениях еще пахло свежей краской, тут и там не хватало розеток, но все остальное было готово. Лоррен обвела взглядом шкафы и стеллажи из красного дерева, большой стол, кресла, компьютеры, лампы, потрясающий вид на Гудзон и юго-западный сектор Центрального парка.
– Поздравляю, – сказала она. – Поразительно, как много вы успели сделать за столь короткий срок.
Все представленные сотрудники произвели на Лоррен прекрасное впечатление. Завтра нью-йоркский филиал DB&S будет открыт. Все собрались у буфета, Лоррен съела оливку, взяла бокал и сказала:
– Завтра начнется волнующее приключение, и я уверена, что все мы проявим себя с наилучшей стороны. Конкуренция будет жесткой: в этом городе работают мировые агентства первого порядка. Но у нас есть козырь: мы – аутсайдеры, Давид против Голиафа, маленьких никто никогда не опасается.
В ответ зазвучал смех.
– Так давайте поднимем бокалы за филиал DB&S-NY! There’s a new kid in town![101]
Первое сообщение она отправила из такси:
Лоррен: Совещание окончено.
Уровень стресса – зеленый.
Она с волнением ждала ответа, который пришел через три минуты:
Лео: До какого уровня он поднимался?
Она улыбнулась. Ответила:
Лоррен: До красного.
Лео: А сколько их всего?
Лоррен: Три: зеленый, оранжевый, красный.
Лео: Фиолетового нет?
Машина ехала на юг по Девятой авеню, обтекаемая струями света. Манхэттен переживал очередную снежную бурю.
Лоррен: Бывает – в исключительных случаях.
Лео сидел в одном из клубных кресел под лампой авторской работы, гладил лежащего у него на коленях пса и улыбался, а Джон Ли Хукер пел «Miss Lorraine»[102]. Пришло новое сообщение:
Лоррен: Сейчас оранжевый.
Лео: Что происходит?
Лоррен: Уровень стресса поднимается.
Лео: Это я понял. Не понял почему.
Что делаешь?
Лоррен: Я в такси.
Лео: Парижские пробки?
Лоррен: Нет.
Лео: Тогда что?
Лео нахмурился. Улыбнулся. Ловко она держит его в напряжении! Захотелось немедленно узнать, что такого произошло, почему Лоррен вдруг разволновалась.
Лоррен: Уже красный…
Лео: Боже, скажи наконец, в чем дело!
Лоррен: Чем ты занят?
Лео: Сижу с Псом, он меломан, и мы слушаем Ли Хукера.
Лоррен: То есть у тебя уровень стресса зеленый?
Лео: Зеленее не бывает.
Говори, в чем дело?
Лоррен: Не знаю. Но тревожность взлетела до красного уровня.
Близка к фиолетовому…
Лео: Хочешь, я помогу?
Лоррен: Да, открой дверь.
26
Скажи мне что-нибудь,
скажи мне что-нибудь…
Гарри Стайлз, «Ever Since New York»[103]
– Что ты тут делаешь?
Он неподвижно стоял в проеме двери. И больше не улыбался. Выглядел… удивленным.
– Впустишь меня?
Он отодвинулся, и она вошла в лофт, купающийся в мягком приглушенном свете и заполненный по углам тенями. Собака подбежала к Лоррен, подпрыгивая и радостно вертя хвостом.
– Привет, песик, – сказала Лоррен, пытаясь держаться естественно, хотя в желудке от страха снова образовался узел. Она не ожидала подобного приема… Ни тебе поцелуя, ни дружеского рукопожатия, только холодный душ вопросов.
– Когда ты прилетела?
Она обернулась к Лео, нахмурилась:
– Сегодня.
– Значит, тем мужчиной с собакой был я…
Лео одарил ее летящей улыбкой и тут же снова стал серьезным. Лоррен похолодела, глядя на его непроницаемое лицо. Рад он точно не был. Куда подевался тот нежный, теплый, обволакивающий, чуть насмешливый и мечтательный взгляд, которым он смотрел на нее в их первую ночь? Что вообще происходит?
– Да, – коротко ответила Лоррен.
– Налить чего-нибудь?
– Почему мне кажется, что в этом доме мне не рады? – сказала она, проигнорировав вопрос.
– Не глупи.
Слова прозвучали, но тон был неубедительный, почти отсутствующий. У Лоррен похолодела спина. Лео прошел за стойку, достал бутылку виски.
– Ты можешь объяснить, что происходит? – не сдалась Лоррен, чувствуя, что сердце переместилось в район горла.
Он поднял глаза. И она увидела в них какую-то странную… печаль. Разве он не должен был возликовать? У нее закружилась голова.
– Ничего. Абсолютно ничего не происходит, – спокойно сказал он. – Будешь виски?
Лоррен оцепенела. Хорошо себя чувствовал в этой комнате только Джон Ли Хукер с его блюзом.
– Нет, спасибо. Я надеялась… надеялась, что ты мне обрадуешься.
Боже, детка, тебе конец!
– Я обрадовался… – Лео выдал очередную дежурную
