никуда не денется, мы к ней обязательно вернемся. Так вот…, Андрея Григорьевича я лично провожал на вокзале и он мне ни полусловом не обмолвился про Америку. Хотя…, сейчас я припоминаю, что в последний момент он о чем-то вспомнил и, высунувшись из тамбура, сунул мне в руку бумагу, а я, спрятав ее во внутренний карман пиджака, тут же о ней забыл, поспешив домой к мучающейся животиком Дашке. Дома она на меня и срыгнула, прямо на лацкан пиджака. И теперь почищенный и отглаженный дорогой пиджак висит дома, а переданная Моллером бумага, надо полагать, находится на сохранении в цепких руках Зинаиды.
— Ладно, забыли про Моллера, — отмахнулся я, подаваясь вперед, и перешел к сути. — Ты знаешь, зачем Козинцев в Америку поплыл?
Яков прищурившись от попавшего в глаза дыма, кивнул:
— Какого-то мистера Жиллета хочет там найти. Вы знаете кто это такой?
У нас в самой далекой тундре знают продукцию фирмы «Жиллет». И каждый первый мужик, и каждая вторая женщина хоть раз в жизни покупали ее продукцию. Обороты на миллиарды долларов в год! И, блин, как бы скрыть от Мендельсона мое неожиданное возбуждение? Постарался, как мог, лишь сверкающие глаза меня выдали:
— Ну да, знаю я заочно одного Жиллета, — нейтральным голосом ответил я. — Неплохие бритвы вроде делает. А неужели Козинцев его покупать поехал?
Яков пожал плечами.
— В телеграмме об этом ни слова. Но денег у Андрея Григорьевича попросил…
— Много?
Нам юрист пожал плечами.
— Я не интересовался. А вообще, у нас в Вашингтоне своя юридическая конторка имеется, там работают два человека. Полагаю, если Михаил Дмитриевич прикупит фирму господина Жиллета, то он обязательно там объявится. Вы можете туда написать письмо. Как раз к тому моменту оно и прибудет.
— Ну, ладно, — махнул я рукой, поднимаясь с мягкого, но скрипучего кресла. — Может и черкану ему письмецо, я подумаю.
Отправленную Михой телеграмму я действительно потом забрал у Зинаиды, но ничего в ней особенного не было. Лишь две строчки о том, что он едет в Америку искать господина Жиллета. Про покупку его фирмы и нужде в наличных ни слова. Видимо телеграмм было несколько.
Вообще, Мишка скупо отчитывался о своей поездке. Изредка присылал телеграммы, по которым мы судили о его перемещениях. Да пару писем прислал. Одно из Египта с вложенной фотокарточкой, где он в одиночку забирался на вершину пирамиды, другое из Владивостока, где он делился своими впечатлениями о городе. Оттуда он планировал проплыть до Порт-Артура, посетить несколько прибрежных городов Китая и возможно заглянуть в Японию. На какой из этих стадий у него возникла мысль сорваться в Америку непонятно.
А чуть позже от него пришла еще одна телеграмма с просьбой выслать в нашу контору в Вашингтоне образцы карболита, как в готовых изделиях, так и в жидком виде. Что ж, эту просьбу мы выполнили и уже через пару недель дорогой груз принимали в столице Америки.
Вообще, Мишка не зря попросил обеспечит его образцами. Наш карболит оказался весьма востребованным товаром. С ним удобно было работать, он хорошо обрабатывался и принимал любую форму. Не растворялся в воде и во многих агрессивных средах, не горел и не проводил электричество. И вот этими свойствами мы «подкупили» «Сименс и Гальске». Ежемесячно мы им отгружали по три тонны жидкого неактивированного карболита и на пару сотен килограммов готовых изделий. И им все было мало, с каждым месяцем отгрузки только росли. Мы не успевали его выпускать, продукцию вырывали прямо из рук, а стекольщики, что продавали нам тару, лишь потирали руки, подсчитывая неожиданные барыши. Мельников, получивший легкий нагоняй за нерасторопность, срочно укатил в Европу подбирать необходимое оборудование. Уже почтит девять месяцев, как мы гоним карболит, по сути кустарным способом, а в постройке завода у нас еще конь не валялся. Мендельсон только лишь в прошлом месяце оформил покупку земли под будущее химическое производство под Новгородом. Хотя, зря я на нашего главного химика покатил бочку, напрасно обвинил в нерасторопности. Мы же сами и дали ему время на неторопливый подбор, говорили, что спешить некуда. Но никто и не подозревал, что потребность даже на первых парах будет так высока, никто этого не прогнозировал. И потому, пересмотрев планы, мы решили ускориться. И вот Мельников сейчас шастает по европам в поисках лучшего оборудования, а Моллер, проклиная меня за ненасытность, ошивается в Берлине. Я сомневаюсь, что богатые берлинцы успеют нас профинансировать. Скорее похоже на то, что на строительство химического завода нам придется брать кредит в стороннем банке. Очень уж большая сумма требуется.
Как и ожидалось Мишка прибыл в Петербург через пару месяцев, уже поздней осенью. День клонился к закату, погода была отвратительная, свинцовые тучи, нависая над городом, едва не царапали шпили, а мерзкий ветерок пробрасывал мокрый снежок. Мишка сошел с трапа океанского лайнера укутанный в пышную песцовую шубу, загорелый, с гладко выбритой и потемневшей от солнца физиономией. Привез с собой неприличную кучу чемоданов, ящиков и коробок. Увидав меня, он поспешно оставил супругу с падчерицей и радостно подскочил с раскинутыми в стороны руками. Сграбастал меня по-медвежьи насколько позволяла шуба и сдавил что было силы.
— Васька! — обжог он мне шею горячим дыханием. — Как же я рад тебя видеть!
Мне стало даже неловко. Никогда я за своим другом подобных сентиментальностей не наблюдал. Даже наоборот считал, что он не способен на прилюдное проявление подобных выражений чувств.
— Как же я соскучился… Полгода твою рожу не видел, сам не думал что буду счастлив тебя видеть.
Я ослабил Мишкины объятия, отстранился и сделал шаг назад.
— Да тихо ты, тихо… Ты чего? С тобой все хорошо?
— Да все нормально, Вась, — радостно отмахнулся Мишка, не обращая внимания на мою озабоченность и, ухватив меня за плечи, тряхнул. — Просто рад тебя видеть. Ты не представляешь, как же мне надоели все эти пароходы, тошнит уже от одного вида. И океаны я уже просто ненавижу. А уж эти шторма… Да препротивная погодка…
Его даже передернуло от одного воспоминания.
— Надоели мне эти поездки, домой охота. Я всегда считал, что у меня нет морской болезни, но, блин, оказывается, что когда судно целую неделю болтает как щепку, а ты вместе с ним кувыркаешься по каюте, то морская болезнь сама к тебе приходит, и ты ничего с этим не можешь поделать. Васька! Как же я страдал на этих пароходах, тебе не передать. Лучше уж на самых убитых самолетах летать, чем через океаны переплывать. Пусть уж лучше самая
