Уго, бей.
От произнесённых слов глаза Уго раскрылись, отражая удивление и непонимание того, как этот незнакомец мог догадаться.
– Так что же? Бить будете или поговорим?
– Ты, – обращаясь к Рицу, заговорил Лео, – что-то толковое хочешь поведать? Может, как найти тут травку и тут же стать счастливым? Так ты не стесняйся, рассказывай.
– Я хотел сказать вам лишь одно: перед тем, как решиться на смерть, попробуйте познать этот мир, попутешествовать и найти для себя то, что даст вам ощущение наполненности светом и счастьем. Не могу обещать, но может, совместно проведенное время в веселой поездке изменит ваше представление о жизни и окружении.
Макс задумался. Поняв, что главарь задумался над словами Германа Рица, молодые люди стали смотреть на него, ожидая вердикта. Все, кроме Уго, одобрительно качали головой. Уго же, воздержался от проявления эмоций вовсе.
Не дождавшись ответа, Риц молча ушёл, надеясь, что его предложение будет принято и силуэты пяти парней из городского парка навеки исчезнут из мира одиночества.
Часть 3. Эгоизм и самолюбие
Глава 1. Начало эгоизма
Утро нового рабочего дня Германа Рица было суматошным и слишком активным для его проснувшегося ранним часом тела.
Прибыв на работу и открыв дверь больницы легким движением обеих рук, Риц увидел, как Савелий Оснач, покраснев всем свои благородным лицом, кричал работникам больницы. Он сильно размахивал руками и часто выдыхал, будто стремился изгнать из себя всю злость.
– Отнять у пациента №233 краски и кисти! И больше никогда не выдавать! Слышите? Такая наглость. Такая пошлость! – кричал Оснач.
Риц, понимая, что речь идет о женщине средних лет, болеющей инволюционной депрессией и стремящейся найти способ быть нужной миру, вмешался в восклицания главврача.
– Как? Савелий Оснач, за что вы лишаете человека возможности чувствовать себя живым?!
– Риц! Не смейте в этой больнице повышать на меня голос! Не смейте! Заступник вы наш молодой, хотите знать, за что пациент №233 лишен красок? Так поднимитесь уже к больным, начните работать, снимите очки, делающие мир прекрасным и посмотрите, что натворила эта женщина!
Риц, не теряя больше ни секунды, побежал по лестнице, перешагивая сразу по две ступени, растягивая длинные ноги практически до боли.
Бегом по коридору, Герман добрался до «палаты» пациента 233, болеющего инволюционной депрессией и являющегося женщиной средних лет, не видящей смысла в жизни, но видящей кругом опасность – даже в своем теле.
По всем стенам клетки больного, с самого пола и до потолка, были нарисованы огромные черные дыры, воронками уносящими изогнутые линии вглубь. Это были воронки мира одиночества.
Юный психиатр сделал шаг назад, не отводя глаз от «наскальной» живописи пациента.
Женщина же сидела на кровати, смотря в пустые руки, лишенные баночек с краской.
Герман не сказал ни слова. Он понимал, что сейчас не лучшее время говорить с человеком, который явно ушел из этого мира, дабы побродить по одинокой асфальтированной дороге среди песков.
Юный врач стоял бы и дальше у палаты пациента №233, думая о том, как изменить ситуацию и мироощущение человека за решёткой, но его позвали, не объяснив причину.
Спустившись на первый этаж, Риц увидел, как Савелий Оснач рукой приглаживает оставшиеся волосы, испуская из ноздрей воздух покинувшего его тела гнева.
– Утро сегодня не было благоприятным для нас, мой юный коллега. Предлагаю продолжить день, не сходя с установленных рельсов. У нас новый пациент. Его прямо сейчас должны внести к нам. Прошу вас, будьте готовы. – Главврач говорил медленно, спокойно. Он избегал взгляда Германа.
Риц покачал головой и молча встал возле наставника. Все замерли. Персонал разбежался по этажам. Маргерет смотрела на дверь.
Вдруг, но совсем ожиданно, распахнулась дверь, и в здание вбежало три человека: два сотрудника больницы и пациент, которого сотрудники вели под руки.
– Будьте добры, проводите человека в его комнату. Этаж второй. Левая сторона. – Монотонно произнёс Оснач.
Пациент висел над землей, он держался несознательно за сотрудников больницы и поглядывал в потолок. Он был спокоен. Хитрый взгляд был отражением самоуверенности человека.
Сотрудники больницы вместе с повисшим на их руках пациентом скрылись на лестнице, ведущий на этажи выше, дав Савелию Осначу сигнал к началу работы с юным психиатром.
– Герман, – заговорил главврач, смотря собеседнику в глаза, – ваша задача сейчас подняться к новому пациенту и установить повторно диагноз. Первичный диагноз я от вас, естественно, скрою, дабы быть уверенным в том, что вы способны на самостоятельную работу.
Риц согласился, показав это взглядом.
На втором этаже, стоя у палаты нового пациента, Герман принялся использовать все свои знания и всё обаяние, дабы разговорить на вид полностью здорового молодого человека. Пациент был высоким юношей возрастом двадцати двух лет. Его лицо было наполнено веснушками, а голубые глаза серыми переливами. На подбородке виднелся шрам от травмы, полученной в детстве.
Вытянув из пациента лишь пару слов, понаблюдав за движениями его тела и поймав пару раз на себе высокомерный взгляд юноши, Герман принял решение. Он понял, какая болезнь соответствует таким симптомам, как эгоизм, нетерпимость к мнению других, самонадеянность, аффективная заряженность на борьбу, нетерпимость критики к своему поведению. Осталось понять разновидность. Но на данный момент Рицу не хватало информации для этого, поэтому он установил повторно лишь диагноз в общем виде: параноидное расстройство личности. Савелий Оснач качнул головой в знак одобрения и совершенно серьезно велел Герману спуститься на первый этаж, дабы найти пару пустых папок для документов.
Юный врач исполнил приказ и, поднявшись обратно, получил копии документов всех больных, осмотр которых был запланирован на тот день. Таким жестом, Савелий Оснач хотел мотивировать Германа и указать ему на его значимость и важность в стенах лечебницы. Юный психиатр принял жест главврача со сдержанной улыбкой и полным восторгом в душе.
Среди документов, вложенных в папку, были документы девушки, не достигшей и тридцатилетнего возраста. Её состояние вызвало обеспокоенность серди членов семьи и членов районного суда. После чего, её с позором для всего обеспеченного и достаточно извозного рода отдали на «перевоспитание» в психиатрическую больницу. Герман, будучи поражен историей и состоянием девушки, сохранил воспоминания о той встрече, оставив запись в своем дневнике.
«… Подойдя к последнему пациенту, осмотр которого был запланирован на тот день, я заметил молодую девушку двадцати восьми лет, распустившую длинные слегка кучерявые волосы. Она, увидев меня, с неприсущим скромным дамам артистизмом начала вскарабкиваться по решётки своей комнаты. Различными движениями тела, свисая с железных прутьев, она попыталась привлечь как можно больше моего внимания. А ее попытки произвести
