Виктория Михайлова
Египтянин
─ Эллионора или Иллионора?
Голос сестры, приглушенный запертой дверью и журчанием воды прорвался в ванную. Саша недовольно поджала губы.
─ Ну Са-аш!
─ Да назови ты его хоть Мурзиком!!! ─ огрызнулась девушка, старательно втирая в мокрый сопротивляющийся комок обильно пенящийся вонючий шампунь от блох, ─ все равно отдавать. Новые хозяева назовут на свой вкус.
Котенок приехал в роскошные питерские хоромы прямиком от парадной двери. Промокший и голодный, он горько плакал на лестнице. Судя по запаху, в подъезде обитала целая кошачья диаспора. Но сиротку никто не признал. Соседи косились на шапку с подкидышем недоверчиво. А сам он таращился по сторонам и требовал еды. Жаловался на блох и промозглую осень. Настя, Сашина сестрица, которую мама заслала в качестве бесплатной шпионской силы, начала было требовать котенка себе. Но директриса, уезжая, строго настрого запретила брать в хостел живность и постояльцев с питомцами, включая хомяков и бабочек. Ругаться с ней было бы неосмотрительно. Уж больно хороша была жилплощадь. Хозяйка огромной питерской квартиры, превращеной в гостиницу, и бабушка трех негодников, Елена Семионовна, недавно укатила в Воронеж. Оставила девушку присматривать за фикусом у себя в комнатке и попросила мыть полы не реже двух раз. В день, месяц или год, не уточнила. Да Саша и не спрашивала.
Когда девушка только заикнулась о том, что уезжает в Питер, мать сперва истерила. Долго и со вкусом. Город самоубийц и сумасшедших! Да там же спиваются! Родственники, знакомые и даже друзья по социальным сетям предрекали Саше голод и проживание на окраине. Аэропорт под боком и один беляш в день, если дословно. Да и кто в здравом уме в наше время мечтает стать художником или поэтом? «После Пушкина там ловить нечего!» Но девушка молча считала дни до отъезда. Думала, что даже звонить домой не будет, если ничего из её затеи не выйдет. Чего зря позориться? И тут Судьба, дама капризная и непредсказуемая, улыбнулась Саньке дважды. Сперва в хостеле на улице Итальянской нашлась нашлась койка за смешные даже по провинциальным меркам деньги. А потом там же оказалась свободная вакансия администратора. Правда, работа без выходных. Но это же не на всю жизнь! Хозяйка была из тех, кого мама называет «возрастная женщина. Старушка давно превратила собственную квартиру в гостиницу и мечтала только об одном. Чтобы дом и работу можно было оставить на «смышленую и порядочную девчоночку». Тут им с Сашей повезло взаимно.
Выходных не было, но свободного времени неожиданно хватило и на стихи, и на рисование. Поэтам больше не нужны перья и чернила. Кисти и краски тоже давно сменились планшетом. Так что весь Сашин мир переехал в культурную столицу вместе с нею. Незаметно для себя в Питер переместились виртуальные собеседники, выставки, кинотеатры и чужие дни рождения. Планшет привез с собой даже маму с её советами и тревогами. И только младшая сестра Анастасия перебралась сюда на самолете. Бросила на свободную кровать черный портфельчик, тряхнула розовой челкой и твердо заявила о своем желании «поступить в Питер». Сейчас Настя неистово разбрасывала по всем возможным знакомым фотографию найденыша. Как оказалось, котенку для построения карьеры домашнего любимца недостаточно быть милым и пушистым. Нужна либо родословная, либо звучное имя.
Даже сейчас, поздней осенью, хостел пустым не стоял. Жили, правда, только в одной дальней комнате какие-то заграничные студентки. Смуглые большеглазые и кудрявые. Речь их звучала для Саши неразборчивым бормотанием. Гостьи столицы времени даром не теряли. Ещё с вечера повозились с котенком, попрощались и убежали куда-то, шурша зонтиками. Настя уткнулась в сияющий экран. Когда Саша последний раз заглядывала к ней, сестра лениво пролистывала чьи-то фотографии. Котенок спал в предназначенной ему коробке у батареи на кухне, обложенный шарфами. Ночной Питер стучался в окна дождем. Кто-то гремел решетками древнего лифта. Где-то в закоулках ругались дворники. Саша клевала носом над недописанной строфой, когда в домофон позвонили.
Соседи обнаглели! Использовали заветную кнопку всякий раз, когда забывали ключи. Так же поступали сантехники, скорая помощь, туристы и бродяги. Елена Семионовна кого попало в дом не впускала. Сперва строго спрашивала, кто и зачем прикоснулся к священной кнопке на входной двери. Сашка не была так любопытна. Чего лишний раз отрываться от дел, когда можно и вовсе не запираться? Кому она нужна? Разбойники не навещали бедных туристов с их вечными матрешками, магнитиками и горами измятых рекламных листовок. Никого не интересовали поступающие, студенты и насобиравшие на ночевку в гостинице бездомные романтики. Девушка давно привыкла, что после назойливых звонков никто не приходит. Все больше стучали лифтовой решеткой вместо благодарности. А сейчас и того не было. Ничто не нарушало молчания первого этажа.
И тут в тишину поэтической ночи ввинтилось чье-то бормотание. Третий час! Насте давно пора спать. Поступать она собралась, как же! Вместо того, чтобы готовиться, смотрит по ночам бесполезные ролики. Старшая сестра включилась в Сашке мгновенно. Дома ей и дела не было, чем там занята девочка с разноцветными волосами на соседней кровати. Девушка даже мечтала, что после переезда о сестрице и вовсе забудет. Но сейчас, поджав губы, и заготовив подходящую по случаю отповедь, поплелась в бывшую комнату квартирной хозяйки. Величественный диван с полочкой был пуст. Настя редко претендовала на него. Разве что сфотографироваться на фоне вышитой салфетки. Девочка тихо посапывала на обычной раскладушке по соседству. Почти выпавший из руки смартфон лежал мёртвым кирпичиком. Саша прикрыла дверь и прислушалась.
Бормотание неслось откуда-то из кухни.
Эта квартира никогда не была коммунальной. После революции она досталась кому-то из партийных предков Елены Семионовны, так что все, от потолка до чистенькой кухни сохранились превосходно. Все это великолепие Саша рассматривала целыми днями и даже зарисовывала. В старинном доме когда-то была прислуга. И специально для горничных и дворников имелась «черная» лестница. Неужели там не заперто? Зашли в квартиру какие-то бродяги и ринулись грабить холодильник! Девушка стиснула в кармане связку ключей и осторожно высунулась в темную комнату с неуместными здесь шкафами из дешевого гарнитура. Бормотание стихло мгновенно. Саша включила свет и облегченно выдохнула. Возле коробки, в которую поселили Мурзика-Иллионору сидел обычный уличный котяра. Грязный, рыжий и жирный. Без ошейника. Наверное, проскочил в приоткрытую дверь, да и прошел спокойно через всю квартиру на запах еды. А за человеческое ворчание девушка приняла обычные кошачьи разборки.
Ничего не поделаешь. Выдворенный в коридор визитер смотрел
