была занята веретеном — было сосредоточено на её пальцах, которыми она пыталась подавать на нить только маленькие кусочки шерсти. Она хотела попробовать ещё одну вещь, хотя бы ради того, чтобы узнать, не померещились ли ей проведённые в кладовой дни.
Глубоко вздохнув, она попыталась думать только о том, чтобы призвать свет в нить. Кручение веретена, похожего на волчок на нитке, притягивало её глаза, навевая дрёму. Она представила, как частички солнечных лучей отрываются, сходят вниз и свиваются в нить из волокон и света. Вот появился светящийся кусок; ещё один кусочек света мигнул в выходящей из её рук нити. Пора было остановиться и намотать почти два фута светящейся нити на ось …
Когда торжество заполнило её разум, свет в её нити вспыхнул, ослепляя её. Шерсть в её ролаге, неровная посередине, разошлась. Нить выпала из пальцев. Упало веретено, закручиваясь в обратном направлении, разрушая всю её работу. Все частички света померкли.
Ларк, которая натягивала новую паутину нитей на свой ткацкий станок, увидела, чтобы девочка спрятала лицо в ладонях:
— Тебе надо отдохнуть, - сказала она Сэндри. ‑ Выйди наружу. Посмотри на краски, на цветы, на людей. Получится лучше, если расслабишься.
— Я чувствую себя такой глупой! ‑ Сэндри собрала то, что осталось от почти двух футов свето-нити; теперь это были кусочки кардованной шерсти, которые распрялись там, где лежали. ‑ Я знаю, что дети хорошо прядут — почему у меня не получается?
— Возможно, дети упражняются дольше недели, прежде чем у них получается правильная нить, ‑ намекнула Ларк. ‑ И они не пытаются одновременно творить магию.
— Но раньше я уже творила магию! ‑ воскликнула девочка.
— Когда тебе было больше не о чем думать. Да и стук, который мы слышали ранее, моей концентрации тоже не помогает. И в любом случае ты слишком долго этим занимаешься. Отдыхать тоже важно, ‑ Ларк улыбнулась. ‑ Выйди на улицу, Сэндри. Шерсть никуда не убежит.
Девочка повиновалась, выйдя на каменную плиту, служившую дому в качестве порога. В ушах у неё звенело; мускулы ощущались слабыми и бессильными. Она мрачно поискала источник стука рядом с мастерской Ларк. Долго искать ей не пришлось. На подоконнике Браяра была полка из яркого, свежего дерева.
Сам Браяр вышел из-за угла дома, держа украденное дерево в руках. Нежно и осторожно он поставил его на полку.
Шаккан каким-то образом казался отличным от растения, которое он украл ранее. Сэндри с любопытством встала на ноги. Браяр дёрнулся — он её не заметил — и отвернулся, когда она подошла посмотреть на его добычу.
— Привет, ‑ сказала ему Сэндри. У шаккана был новый горшок — широкий, неглубокий лоток с бледно-зелёной отделкой. На месте обрезанных веток виднелись свежие срезы, закрашенные коричневой жидкостью. Ветки на вид были слишком короткие, и через минуту она поняла, почему: побеги были удалены. - Что ты с ним сделал? ‑ повернувшись, она заметила дорожки от слёз на его коричнево-золотых щеках. ‑ Почему ты плакал? ‑ порывшись в кармане, она вытащила один из своих носовых платков с чёрной каймой.
— Я не плачу, ‑ раздосадованно ответил он и провёл тыльной стороной ладони под глазом. С удивлением он обнаружил, что она была влажная. ‑ Подрезка делает нам больно, ‑ пробормотал он.
— Возьми, ‑ Сэндри сунула ему под нос платок, думая «по крайней мере, мне не больно, когда моя нить разваливается на куски». ‑ Это была плохая боль, как если тебя кто-то бьёт, или хорошая, как если лекарь вставляет на место сломанную кость?
Он слегка подвинул дерево, чтобы оно получало идеальное сочетание солнце и тени.
— Никогда не был у лекаря, ‑ он вытер щёки тонкой белой тканью. ‑ Наверное, это была хорошая боль, как когда я потерял молочный зуб, ‑ он протянул ей платок обратно, и увидел оставленные его пальцами пятна грязи. ‑ Испачкался. Прости.
— Оставь себе, ‑ ответила Сэндри. ‑ Хатарская леди, которая покупала мой траурный наряд, взяла столько носовых платков, будто ожидала, что я буду плакать годами. Можно потрогать дерево?
Он глянул на неё, потом на шаккан:
— Не делай ему больно и не пугай его.
Она нежно провела пальцем по стволу. Две самые большие ветки были неплотно обмотаны металлическими завитками.
— Зачем проволока?
— Она помогает дереву расти в нужной форме, так Розторн сказала. ‑ Он шаркнул босой ногой — свои удобные туфли он куда-то дел — по земле. ‑ Послушай, м-м-м, спасибо за … сейчас, ‑ ему было трудно произносить эти слова. ‑ Тебе не обязательно было это делать.
— Конечно обязательно. Может, и ты когда-нибудь что-нибудь для меня сделаешь.
— Не раскатывай губы, ‑ посоветовал он, вновь становясь собой.
Сэндри улыбнулась:
— Не волнуйся, не буду.
— Последняя деталь на сегодня, ‑ пропыхтел Фростпайн, куя раскалённый брусок металла. ‑ Кирэл, та полоска мне нужна немедленно.
Даджа следила за тем, как ученик надел толстые кожаные перчатки, взял щипцы и вытащил железо из огня. Она видела, что он неудобно ухватил вишнёво-красный металл, когда он отвернулся от горна, и чуть не сказала об этом. Вместо этого она прикусила язык. Большинство людей в возрасте Кирэла не хотели бы получать советы от одиннадцатилетней девочки.
Послушник зацепился ногой и покачнулся. Щипцы выпали из его рук.
Она не думала; она схватила раскалённую железку прежде, чем та упала. Облегчённо вздохнув, она подняла её и протянула Кирэлу.
Послушник попятился с расширенными от ужаса глазами. Горн остановил его отступление.
— Кирэл? Даджа? ‑ спросил Фростпайн. ‑ Что-то не так?
Даджа продолжала протягивать послушнику раскалённый кусок металла, хотя она уже начинала дрожать. Именно так на неё бы смотрели её сородичи, за занятие делом лугша — за пребывание всего послеобеденного периода в мастерской лугша.
Фростпайн мягко протянул руку ей через плечо и взял горячий брусок из её рук. Кирэл выбежал наружу. Фростпайн положил железо на край горна.
— Покажи мне свои руки. - Даджа повиновалась. Она повернула руки вверх ладонями — на них не было ни следа. - Не могла бы ты взять железо с моей наковальни? ‑ попросил он, сложив её пальцы к её ладоням и слегка сжав. ‑ Положи его рядом с этой деталью — не надо совать их обратно в огонь. Возьми две новых болванки из той коробки и положи их до трети на угли.
— Фростпайн … ‑ прошептала она, не зная, что именно она хотела сказать.
— Он будет в порядке, ‑ сказал ей кузнец. ‑ Эти большие северные парни просто немного нервные. ‑ Он вышел наружу.
Даджа положила железо в огонь, потом подошла к дверному проёму, чтобы остыть. Она услышала, как Фростпайн шёпотом сказал:
— Я предупреждал тебя, когда ты пришёл ко мне, что ты увидишь странные вещи.
— Девочка, держащая раскалённый металл голыми руками? Это более чем странно!
— Не понимаю, почему ты расстроился. Я так всё время делаю.
— Ты — великий маг, возможно величайший маг-кузнец во всем мире. Я всегда думал, что ты … что ты научился этому, за
