Круг раскрывается: Магические Па
Глава 1
Леди Сэндрилин фа Торэн открыла дверь своей комнаты и шагнула в тёмный коридор. Она была одета для езды верхом — в широкие штаны, куртку и блузку — и несла сапоги для верховой езды в одной из рук. В другой она держала круглый кусок хрусталя с тёмными прожилками. Он давал яркий и устойчивый свет, разгоняя полутьму. Час был достаточно ранним, большая часть слуг всё ещё спала, и зажжённые прошлым вечером факелы в коридорах успели погаснуть.
Освещая себе путь с помощью хрусталя, Сэндри кралась по коридору, тихо ступая одетыми в чулки ногами. Она двигалась тихо из-за слуг. За шесть недель проживания в замке она выяснила, что большинство из них спит чутко. Никаких заверений в том, что она «вполне может сама о себе позаботиться, спасибо большое», не хватало для того, чтобы заставить их вернуться ко сну. Они всё равно встанут на рассвете — к чему позволять им терять хоть час отдыха, они ведь так усердно трудятся?
Проходя мимо высокого стола, она заметила, что подсвечники на нём стояли на измятом отрезе вышитой ткани. Она протянула руку. Ткань начала двигаться, и вскоре ровно растянулась на деревянной столешнице. Косо сдвинутый в сторону шёлковый коврик скользил вслед за ней, пока снова не лёг прямо.
Она уселась наверху лестницы, натянула сапоги для верховой езды, а потом нахмурилась. Из-под открывавшейся в фойе двери в комнату на первом этаже пробивался свет.
«Дедушка», ‑ с досадой подумала она. И какова вероятность того, что он не бодрствовал с четырёх часов ночи? Вздохнув, она спустилась по лестнице и вошла в комнату — маленькую библиотеку. Там в глубоком кресле сидел её двоюродный дед. Он читал стопку бумаг при свете хрустального шара. Шар был побольше, чем у Сэндри, идеально круглый, без изъянов, и светился так же ровно, как солнце.
Окидывая взглядом его простую белую рубашку, чёрные пиджак и брюки, Сэндри решила, что ей придётся что-то сделать с одеждой герцога. Он любил одеваться неброско, но не было такого закона, по которому он должен был носить чёрное, коричневое и тёмно-синее, без намёка на яркие цвета. Малиновый камзол мог бы добавить оттенка его коже, а лёгкая золотая вышивка на воротнике добавила бы блеска его глазам. Пока он полностью не оправится от недавнего сердечного приступа, ему будут требоваться такие подспорья, чтобы его народ не думал, будто герцог всё ещё может умереть.
«И не будет вреда, если добавить в вышивку знаки здоровья и силы», ‑ подумала она, и её пальцам сразу же захотелось взять иголку с ниткой.
— Дедушка, ‑ ясно объявила она, ‑ то, что по мнению целителей ты вновь можешь ездить верхом, не означает, что ты также готов вернуться к своему старому рабочему распорядку.
Герцог Ведрис IV, правитель Эмелана, поднял взгляд на свою любимую двоюродную внучку и улыбнулся. Улыбка добавила тепла его всё ещё осунувшемуся лицу, но Сэндри решила, что выглядит он лучше, чем неделю тому назад. «Ему надо побольше улыбаться», ‑ подумала она. Когда любовь или забава не светились в его глазах, он выглядел довольно грозным мужчиной среднего возраста, с мясистыми чертами лица, глубоко посаженными карими глазами и орлиным носом. Но когда на его лице отражалось какое-нибудь тёплое чувство, он выглядел одновременно серьёзным и добрым; человеком, которому легко довериться, и на которого легко положиться.
— Это — не работа, ‑ сказал ей герцог, поднимая стопку бумаг. ‑ Я просто провожу обзор работ по починке стены гавани.
Сэндри подошла к нему, поцеловала в лоб, и выдернула бумаги у него из рук.
— Начальник гавани — эксперт в таких вопросах. Ты сам мне об этом сказал. И ты знаешь, что сказал Посвящённый Комфри — зачем платить этим людям, если тебе приходится постоянно присматривать за ними?
— Я не присматриваю. Я держу себя в курсе, ‑ герцог осторожно встал.
Сэндри не пыталась ему помочь. Слишком многие так поступали, и это огорчало его гораздо больше, чем потеря былых сил.
— Вы с Посвящённым Комфри должны понимать, что рано или поздно я должен вновь начать править моим государством.
— Жду не дождусь, ‑ дерзко ответила она. ‑ С тобой становится всё труднее управляться.
В ответ на это герцог рассмеялся.
— Мне будет не хватать тебя, когда ты вернёшься в Спиральный Круг, ‑ заметил он, направляясь к двери. ‑ Ты — единственная, кто говорит со мной откровенно.
Когда он покинул комнату, Сэндри положила взятые ею бумаги на его стол. Она остановилась на секунду, уставясь невидящими глазами на закрытые шторами окна. Как бы ей ни хотелось вернуться домой, она беспокоилась о герцоге. Она неоднократно слышала рассказы о том, как он жил, пропуская приёмы пищи и обходясь без сна, чтобы завершить ту или иную работу. Придворные трепетали перед Герцогом Ведрисом и боялись препятствовать ему. Без её надзора он наверняка снова вернётся к своим прежним вредным привычкам.
Эта мысль ей не понравилась. Лучшие маги-целители Эмелана предупредили её, что хотя они сделали всё возможное, чтобы придать сил его сердцу и сосудам, он оставался уязвимым к последующим сердечным приступам. Второй приступ может убить его; третий — наверняка.
— «Он годами справлялся без вмешательства четырнадцатилетней девчонки», ‑ сказал один голос в её голове.
— «Но он и сам был моложе», ‑ возразил другой.
Сэндри в нетерпении заворчала — она слушала этот внутренний спор уже несколько недель — и широко распахнула руки. Тяжёлые шторы на окнах разъехались в стороны, обнажив дорогие стёкла. Толстые позолоченные верёвки, державшие шторы открытыми, оплели свисавшую ткань и завязались узлами, а затем позволили своим увенчанным кисточками концам аккуратно свеситься вниз.
Взяв свои тревоги под контроль, Сэндри последовала за своим дедушкой к парадному входу. Его двери уже были распахнуты, открывая вид на вымощенный камнем двор, дюжину горящих факелов и отряд Стражи Герцога с их лошадьми.
Герцог Ведрис подождал, пока она подойдёт к нему, и предложил ей руку. Его тёмные глаза пристально вглядывались в её лицо.
— Я сказал что-то, что обеспокоило тебя, дорогая моя? ‑ тихо спросил он.
Сэндри покачала головой и заставила себя улыбнуться:
— Единственное, что беспокоит меня — это мысль о том, что ты этим утром рано встал, чтобы читать бумаги, ‑ сообщила она ему. ‑ Ты же должен был отдыхать, Дедушка!
Пока они спускались по лестнице к своим скакунам, она подумала: «И что скажет Ларк, если я останусь у него?»
— Па́ско. Паско, просыпайся, ‑ он перевернулся на другой бок и застонал.
Кто-то ухватил его за плечо.
— Паско, болван, сам
