недоверчиво спросила я.
– Да, черт побери, могу, смотри, – взорвался Жан и выудил из кармана телефон. – На, подавись! Это наше выступление, видео залили на Ютьюб, так что мне вы это дело не пришьете.
Несмотря на разницу во внешности, мне прямо увиделся Костя Кирпич в старом фильме по роману Вайнеров. Даже показалось, что сейчас Жан гнусаво затянет что-то в духе: «Кошелек, кошелек, какой кошелек?» На видео действительно был какой-то клуб, где плясал Жан, распевая все тот же хит американской певицы.
– А если это старая запись? – не поверила я.
Жан презрительно ткнул пальцем в текст под видео, где была расписана вся программа, точное время и имена заявленных участников. Под постом были кучи восторженных и гневных комментариев, в том числе и в адрес Жана, но нигде не было сказано, что он не выступал.
– Меня видели сотни людей, – нервно произнес Жан, поежился и схватился за ручку двери. – Слушай, если ты намерена тут оставаться, флаг в руки, а я делаю ноги. Не хватало еще с этими уродами разговоры разговаривать. Или ты их выдумала и меня никто не ждет?
Он поглядел на меня с подозрением Горлума. Скажи я, что развела его, транс наверняка разорвал бы мое горло от ярости, но, на его беду, я не врала и потому сказала:
– Погоди, я с тобой.
Я натянула парик, сняла жакет и бросила его в гримерке, оставшись в одной блузке. У черного входа не было ни души. Жан бросился к монитору, который демонстрировал пустой переулок, огороженную площадку с кучкой байков и полное отсутствие соглядатаев. На мгновение замерев перед дверью, мы выдохнули, нажали на кнопку и, когда дверь открылась, вывалились в ночь Лиссабона.
* * *
Выбраться незамеченными оказалось проще простого. Лаго все еще торчал у центрального входа и даже не обратил внимания на парочку, что пролетела на мотоцикле в соседнем переулке. Жан петлял на узких улочках так, что я очень быстро потеряла ориентир, и только когда увидела улицу Аугушта, попросила Жана остановиться. Он притормозил, и едва я соскочила с мотоцикла, Жан рванул с места и скрылся вдали, словно за ним гнались черти. Я его понимала. Мне и самой хотелось держаться от этой истории как можно дальше.
Часы показывали полночь. На улице Аугушта клубилась толпа пешеходов, что успокаивало, позволяло чувствовать себя защищенной. Не хотелось себя обманывать, Пабло вполне мог оказаться где-то поблизости, но каждый раз, когда я обгоняла какую-нибудь праздно шатающуюся парочку, я нутром чуяла, что меня потеряли. Витрины магазинов, кафе и баров не отражали ничего подозрительного, зазывалы, увидев, как я замираю перед ними, приглашали войти. Я улыбалась и проходила мимо. Мои дела еще не были закончены.
Я решила, что для Луизы еще не слишком поздно, свернула в переулок и вызвала такси. В моем затянувшемся путешествии следовало поставить жирную точку, попрощавшись со всеми. Хватит с меня долгов! Машина подъехала через пару минут. Таксист, толстый, веселый, без лишних церемоний начал рассказывать историю своей семьи и собственной карьеры: лишь суровая година заставила его сесть за руль, а ведь раньше у него был собственный бизнес… Этот бесконечный монолог не прерывался ни на минуту, начавшись с середины, причем создавалось впечатление – водитель даже не заметил, что его пассажир сменился. Я подумала, что для него это бесконечный День Сурка, с повторением каждого события, вечным рассказом, который не прервется даже самоубийством.
Окна Луизы были освещены. Я нажала на кнопку домофона и спустя мгновение услышала ее смазанный голос:
– Да-а?
– Это Алиса.
– О господи, ты жива? – то ли обрадовалась, то ли испугалась она, будто у дверей торчало привидение. Я разозлилась и нетерпеливо рявкнула:
– Разумеется, я жива. Может, все-таки откроешь дверь?
Прожужжал зуммер, и дверь открылась. Прежде чем войти, я огляделась, но кроме торчащих неподалеку подростков в широких штанах, с бутылками в пакетах, не заметила ничего подозрительного.
Луиза распахнула двери, и я вошла в приглушенную атмосферу этого пропитанного потом и пороком шлюшьего домика. С момента моего последнего визита ничего не изменилось. В комнатушке все так же пахло лапшой быстрого приготовления, на диванчике валялась Чайлай с ее непроницаемым лицом и глядела по телевизору идиотские кислотные мультфильмы с уродливыми персонажами, разве что бардака прибавилось. Кажется, Луиза ни разу не вынесла мусор. Два больших пакета были полны упаковками от еды, вокруг валялись фантики от конфет, грязное белье, расчески и заколки для волос. Чайлай смерила меня равнодушным взглядом и отвернулась к экрану. Луиза сбросила со складного стульчика белье и усадила меня, усевшись напротив по-турецки и покаянно сложив руки на груди, как в молитве. Я молчала. Луиза нервничала, ерзала на месте, и наконец ее прорвало в истерическом признании:
– Прости, прости, я очень перед тобой виновата! Я тебе не поверила, пока не приехала к дому, не увидела полицию и… тело в мешке. Это было просто ужасно, я перетрухнула и помчалась обратно. А когда подъехала, заметила, как в дом входят Пабло и Лаго, и испугалась еще больше. Я вызвала полицию. Не надо было этого делать?
Я улыбнулась и махнула рукой, мол, успокойся.
– Почему же? Надо. Вообще ты меня спасла.
– Правда? – обрадовалась Луиза и даже вскочила с места. – Господи, а я-то вся испереживалась. Больше всего боялась, что они с тобой что-нибудь сделали. Ох, я тебе даже ничего не предложила… У меня есть ром и кола, и еще пиво. Будешь?
– Так сильно переживала, что ни разу не позвонила? – спросила я, проигнорировав предложение выпить.
Луиза уже успела нырнуть в холодильник, закопавшись в нем так глубоко, что снаружи торчал только ее объемный зад, и когда она вылезла наружу с двумя бутылками пива, вид у подруги был весьма виноватый.
– Ну… Я не знала, где ты была, – заныла она и добавила с легким вызовом: – Что такого? Вдруг в тюрьме? Никто не информировал нас, как идет расследование. Сама понимаешь, в таких ситуациях каждый за себя. А где ты была все это время?
– Я лежала в клинике, – пояснила я, описав все пережитое.
Телевизор орал слишком громко, приходилось повышать голос. Луиза тоже морщилась, косилась на Чайлай, но тайская красотка даже ухом не вела. Когда я завершила рассказ и промочила горло пивом, Луиза сочувственно погладила меня по руке.
– Бедняжка. Досталось же тебе. Но теперь все, слава богу, закончилось? Пабло арестуют, и ты заживешь спокойно.
– Пабло уверяет, что не убивал Деметрио, – вздохнула я и рассказала, как общалась с Жаном, удостоверилась в его алиби, а после сбежала от Пабло и
