зал, хлопнув за собой дверью. — Это! Просто! Пи***ц!
— Что случилось?.. — спросила её Тамара.
Света стала разуваться. Отшвырнула в разные стороны сапоги, повесила куртку на вешалку, шарф смотала так быстро, будто он был её злейшим врагом, оставила сумку у двери, а сама прошла к своему кабинету и хлопнула дверью.
Снова наступила тишина.
— Такое раньше было?.. — спросила Тамара ребят.
— Один раз так сделал Виктор Саныч, — сказал Костя, — Тогда у нас у всех был плохой день. Но со Светой такого никогда не было…
Тамара посмотрела на дверь.
«Ну кто-то же должен… Но одной мне страшно».
— Тамара, зайди ты, спроси, — сказала Нюра. — Она тебя близко подпускает.
— А вас разве нет?
— Мы все с ней не были так уж близки… — сказал Костя. — А тебе она, кажется, доверяет.
Тамаре такие слова немного польстили. Взяв себя в руки, она покрепче сжала Стикер и, подойдя к двери, тихонько приоткрыла её и зашла в кабинет.
Крайне раздражённая — было видно по лицу — Света полусидела на столе, вытянув ноги, и зло смотрела в одну точку.
— Свет, — сказала Тамара, — что случилось? Рассказывай.
Света тяжело вздохнула.
— Да этот чёртов… Аргх, зла не хватает, — она поскребла ладонью по лицу. — Я была в ДК. Договаривалась о репетиции там, на сцене. Зашла речь о том, что именно будем ставить, и директор пришёл в бешенство. Какой, говорит, нахер Шекспир, там одни дети в зале будут. Потом и до меня допёрло, что, кажется, мы прогадали с выбором. Потому что праздник детский по большей части…
— Но мы ведь уже почти неделю репетируем…
— Да я знаю, — Света махнула рукой, — но директор сказал, мол, сыграйте что-то детское. Никакого Шекспира.
— Почему играем мы, а что именно играем — решает он?
— Потому что он дал нам сцену. Это нормальная практика.
Света посмотрела в потолок.
— Отказаться, может…
— Что?! Нет!.. — поспешно сказала Тамара. — У нас есть шанс заявить о себе, как мы можем отказываться?!
— И что, будем Шекспира детишкам играть? Сама представь, какая глупость выйдет…
Тамара задумалась. Светины аргументы были логичны, как ни крути. Но сроки наступали на пятки, и передумывать теперь уже было поздно.
— В любом случае, ты должна сказать ребятам, — решительно произнесла Тамара. — Нет времени отчаиваться.
Света искоса поглядела на неё.
— Как же ты меня иногда бесишь, если бы ты только знала. Ситуация у нас не безвыходная, но довольно дерьмовая. Потому что и так позориться, и по-другому всё равно — лажать. Либо отказаться от спектакля и просрать шанс — либо прославиться перед детсадовцами, сыграв пьесу, которую они не поймут.
Стикер гулко стукнул об пол.
— Всё они поймут, — сказала Тамара, встав в воинственную позу. — Мы сделаем так, чтобы они поняли. Но для начала… — она обернулась в сторону дверей, — нужно вернуть Ксюшу.
Света вопросительно подняла брови.
9. Бешеные дни
— Серёжа, угадай, что говорит рыба, когда за ней гонятся полицейские?
— Говорит о том, что Костя очень мокро шутит.
— «О чёрт, я на крючке!»… погоди, что?
Ксюха отыскалась недалеко от «Стаккато». Далеко уйти она не успела, так что даже Тамара — с её-то небольшой скоростью — сумела её догнать. Хотя и ноги после такого заныли.
— Ксюша!
Девушка обернулась.
— Чего тебе…
— Ничего, — Тамара подошла к ней. — Серёжа погорячился. Тебе не стоило уходить.
— Да ну… — Ксюха махнула рукой, — Он, как ни гляди, прав, актёр из меня дерьмовый. Одни проблемы.
— Но ведь ты и в «Стаккато» согласилась остаться не как актёр, помнишь?
Впервые на Тамариных глазах Ксюха мялась в нерешительности, кажется, не в силах мгновенно отыскать хоть какие-нибудь слова.
— Прости, — сказала она наконец, опустив взгляд. — Я ничего толком и не умею. Мне просто… понравилось у вас, что ли? Я подумала: останусь, может, в процессе научусь чему-нить-то. Но Серёга прав… От меня у вас одни проблемы.
— Ты обиделась на него?
— Да при чём здесь это.
Они медленно зашагали вдоль жёлтого углового дома. Светило дневное солнце, а небо было ясным. Несколько голубей облюбовали крышу гаражей неподалёку, и что-то там ворковали, а возле одного подъезда топталась какая-то парочка, не решающаяся, а может быть, не стремящаяся проникнуть внутрь дома. Небольшой снежный слой похрустывал под ногами.
— Ксюш, — сказала Тамара. — Возвращайся. Поставим спектакль.
— Ты сама-то в это веришь? — безрадостно спросила Ксюха. — Несколько дней осталось, а я… Ну текст-то розалиндин я выучила почти. Но, видимо, не моё это. Не могу не смеяться, если мне смешно, хоть ты тресни. Со мной всегда у всех проблемы.
«Какой же знакомый ход мыслей».
— Может, попробуешь со мной? — предложила Тамара, остановившись. — У тебя получится хорошо после нескольких попыток, вот увидишь!
Ксюха тоже остановилась. Обернулась на неё.
— Прошу тебя, развеселись, моя милая сестричка! — сказала ей Тамара, тщательно проговаривая слова и улыбаясь.
— Селия, — с усилием произнесла Ксюха, — дорогая, я и так стараюсь быть весёлой, а ты хочешь, чтобы я была ещё веселее!
И чем дальше она говорила, тем, кажется, ей было легче:
— Ведь ты не можешь сделать так, чтобы я забыла изгнанного отца! Как же ты хочешь, чтобы я думала о развлечениях?!
— Ну вот видишь! — Тамара даже не слишком старалась подбодрять её, а удивилась вполне искренне: — У тебя здорово получается! Ты и текст выучила очень быстро!
— Ага, у нас училка по литре очень суровая, — хмыкнула Ксюха, — с ранних классов заставляет такие штуки учить. Весь класс с неё шарахается, а мне легко… А ты как? Учишь текст Фебы?
— Да, но… Мне сложновато. Уроки ведь ещё.
— Прочитай что-нибудь! От тебя мы ещё не слышали!
— Ааа, ну…
Тамара прочистила горло, выпрямилась, упёршись на Стикер, задрала подбородок как можно выше:
— Я не хочу быть палачом твоим! Я от тебя бегу, чтоб не заставить тебя страдать… Ты говоришь, что я ношу в глазах убийство! Это мило… Да и весьма правдоподобно дать название «убийц», тиранов лютых — глазам, нежнейшей и слабейшей вещи, которая пугливо дверь свою — для атомов малейших закрывает! От всей души я на тебя взгляну — с суровостью, и если могут ранить мои глаза — то пусть они тебя убьют!
— Кла-а-асс!
— Да ну, куда там, — Тамара махнула рукой. — Меня тоже всё время смеяться тянет.
— Да ну! А я что-то не видела, чтобы ты на репетициях…
— Я и сама не знаю, почему так выходит. Но когда ребята рядом, мне легче сосредоточиться. Пошли в «Стаккато»! Нам нужно репетировать, чтобы выступать, помнишь?
Лицо Ксюхи помрачнело.
— Может, вы без
