была всего лишь школьная интрижка.
— Но, Лекс, это была не просто школьная интрижка… — Адриана прервалась, опустив взгляд, — Значит, у тебя не было возможности объяснить ей, что случилось с Самантой и ребенком?
— Нет, не успел. Она быстро убежала к своему… жениху, — стиснул зубы, почти выплюнув слова.
— Жених? Откуда ты знаешь? — я слышу надежду в ее голосе. Адриана, всегда оптимистка, — Может, это был просто друг?
— Огромное кольцо на ее пальце было мертвой уликой. Я спросила, а она сердито ответила, что он ее жених.
— Лекс, зачем ты это сделал? — Адриана подняла руки в расстройстве, — Знаешь, если она похожа на меня, то ты, вероятно, подтолкнул ее ближе к нему.
— О боже, спасибо, сестренка. Какая замечательная мысль пришла мне в голову.
Вышагивая по площадке перед нами, я провела руками по лицу, снова сожалея о своих действиях. Неужели я действительно это сделала? Подтолкнул ее дальше к нему? Они помолвлены, ради всего святого! Как далеко я могу ее завести? Черт, от этого круговорота мыслей становится только хуже. Я сажусь на диван, склоняю голову, проводя пальцами по волосам.
— Как она выглядела?
Уставившись на ковер, я пытаюсь успокоиться. Мой взгляд движется вверх, пока мои глаза не встречаются с глазами Адрианы.
— Прекрасно.
Наш разговор прерывается, когда Элайджа, жених Адрианы, входит в комнату в сопровождении привлекательной блондинки.
— Брук, познакомься, пожалуйста, с моим шурином Лексом, — представляет он, заставляя меня встать, — Лекс, это Брук.
Она красивая, короткие светлые волосы, голубые глаза… Мне это неинтересно.
Сейчас мне нужна только одна женщина, но я веду себя как джентльмен, каким меня воспитала мама.
Наклонившись, я целую Брук в щеку с приветливой улыбкой. После короткого разговора пришло время выходить. Я задерживаюсь позади нее, когда сестра быстро отводит меня в сторону.
— Лекс, я знаю, что тебе больно. Обещаю, мы поговорим об этом позже, — шепчет Адриана, похлопывая меня по плечу, когда мы выходим из комнаты.
Больно?
Вот что это такое?
Во-первых, после того, как я увидел ее, я больше всего на свете хотел извиниться. Во-вторых, я хотел выебать из нее все живое, почувствовать себя внутри нее так, как я миллион раз представлял в своей голове.
Но теперь я разрываюсь на части, когда мои эмоции посеяли во мне хаос.
Я не знаю, что делать, но сегодня я буду делать то, что у меня получается лучше всего — вести себя как высокомерный генеральный директор, которым я известен. Это лучше, чем грустный, жалкий неудачник, тоскующий по своей бывшей.
Четырнадцатая глава
Чарли
Мы прибываем на бал в шесть часов утра.
Улица переполнена. Вдоль нее стоят лимузины и роскошные автомобили дороже моей квартиры. Вспышки вспыхивают справа, слева и по центру. Папарацци снуют вокруг, как крысы по водосточной трубе, снимая тех, кто позирует на красной дорожке.
Когда мы входим в большие двери, мы потрясены видом всего этого. Большой бальный зал огромен. Его размеров достаточно, чтобы вместить всю элиту Нью-Йорка и даже больше.
Высокие потолки покрыты рядами драпированной ткани из органзы, создавая ощущение средневековья с современной изюминкой. В центре висит большая люстра, ее кристаллы отражают свет, который мерцает на танцполе. По всему помещению разбросаны искусственные деревья, ветви которых задрапированы сказочными огнями.
На сцене стоит группа в черно-белых смокингах, играющая мягкую свинговую музыку, ее гул и удары заглушают шум растущей толпы.
Все больше и больше людей входят в зал, их платья становятся все более изысканными по мере того, как они выходят на сцену. Я в раю. Один за другим я могу мысленно назвать имя дизайнера. Я знаю, что Эрик тоже это делает, его манеры отражают мои.
Я почти сразу замечаю главную организаторшу благотворительного бала, миссис Клайд. Она напоминает мне Мерил Стрип в фильме «Дьявол носит Prada». Только внешне, заметьте, потому что она самая милая леди, которую только можно встретить. Ее щедрость не перестает меня удивлять, и все это благодаря ей.
— О-э-эм-эджи, ребята, это потрясающе, — пробормотал Эрик в благоговении.
С телефоном в руке он делает несколько снимков, затем начинает деловито печатать.
— Что ты делаешь?
— Просто фотографирую бальный зал. В тренде хэш-тэг «благотворительный бал».
Я забираю у него телефон и кладу его в свою сумочку. Эрик должен наслаждаться вечером, не привязываясь к своему телефону. Я уже вижу, как он отходит от дел: его левый глаз дергается с надутым незрелым видом.
— Да ладно, Чарли, — хнычет он.
— Не-а. Я конфискую это у тебя сегодня вечером. Ты пригласил Эмму на свидание, пусть и ненастоящее, и ты должен показать ей хорошее время.
Эмма смеется, выглядя великолепно в красном платье, которое выбрал для нее Эрик. Ее платиновые светлые волосы уложены в тугой пучок, демонстрирующий потрясающее бриллиантовое ожерелье, задрапированное вокруг ее шеи.
Эрик продержится всего пять минут, прежде чем украсть мою сумочку, как любезно замечает Эмма, и я соглашаюсь. Он дуется недолго, сразу же выходя из своей детской истерики, когда горячий молодой официант встает перед нами, предлагая шампанское.
Мы любуемся потрясающим видом, прежде чем другой официант проводит нас к нашему столику. Мы усаживаемся, и Джулиан обхватывает мой стул, притягивая меня ближе. Он пахнет фантастически.
— Ты сегодня выглядишь потрясающе, — шепчет он мне на ухо.
— Не так уж и плохо, Бэтмен. Ты собираешься бросить меня сегодня вечером с каким-нибудь срочным делом, о котором нужно позаботиться на крыше?
— Если только это не ты там голая, шансов нет, красавица, — поддразнивает он, оставляя поцелуй на моей шее.
Мое тело дрожит от восторга, а мой разум гадает, как я смогу попасть на крышу. Есть ли там какой-то тайный выход? Черт, он прекрасно выглядит в своем смокинге. Тим Ганн знал свое дело.
Миссис Клайд выходит на трибуну, чтобы начать свою речь, когда зал начинает затихать. Она говорит о деле и о том, что мы, общество, можем сделать, чтобы помочь детям жить
