только внимательнее стала приглядывать и… все замки проверять на дверях перед сном. Чтобы, не дай бог, папаша к нам не нагрянул сам.
Но и тут просчиталась. Никуда она больше не ходила. Сидела в основном дома, а гулять малышку только в сад выносила. И так мы прожили еще один год – до следующей весны.
- Весны? – встрепенулся я, - Она весной уходила?
- Да, родила в конце декабря, как раз перед Сочельником, а умоталась – в начале апреля. И на следующий апрель так же мы однажды ее не досчитались за утренним чаем. Забрала ребенка и спозаранку ушла.
Тут уж я не на шутку испугалась. Даже не знала, что и думать – только какая-то бесовщина в голову и лезла! А еще через год, как март начал клониться за вторую половину, уже была настороже. Почти не спала, все караулила, когда Люси снова соберется. И молилась, конечно, чтоб Господь отвел…
Глава 13
Именно в такой день - ветреный мартовский - я гуляла с Сильвией на пустыре, когда проходящий мимо незнакомый мужчина вдруг глянул мельком на девочку, потом засмотрелся и притормозил. На Сильвию многие заглядывались – очень красивой девочка росла, но взгляд того мужчины мне очень не понравился. Не было в нем привычного умиления, только какое-то… угрюмое изумление и… узнавание что ли. Я притянула внучку к себе и даже задумалась, уж не папаша ли это – пришел на свое чадо поглядеть.
А мужичок потоптался в сторонке, потом неуверенно снял шляпу и подошел.
- Простите Мисс… это ваша дочка? – спросил он мягким, грустным голосом.
- Я уже давно не в том возрасте, - фыркнула я оскорбленно, крепче прижимая к себе малышку и невольно озираясь по сторонам в поисках подмоги.
- Возраст никогда не был препятствием…, - он вздохнул, - Вы позволите сделать вам небольшой подарок?
- Это вовсе ни к чему! – воскликнула я, - Мои дочь с зятем уже идут сюда.
Незнакомец скинул с плеч тяжелую сумку и вынул оттуда… небольшую книжку в твердом переплете и с замочком.
- Вы меня очень обяжете, - произнес он спокойно, но глядел при этом чуть ни с мольбой, - Я бы хотел, чтобы наши знания пережили меня… нас… Пожалуйста!
Невольно растроганная его тоном, я взяла книгу. Он присел на корточки перед ребенком и долго разглядывал ее.
- Держите ее подальше от леса, - произнес он на прощание и удалился. Больше я его никогда не видела.
Я тут же открыла замочек и пролистнула несколько страниц. Книга была рукописной и больше всего напоминала личный дневник, только написанный несколькими людьми вела начало аж с 1756 года, то есть почти 100 лет!
- Боже! – воскликнул я, чуть не расплескав вино, которое уже битый час грел между ладонями, - Надеюсь, вы не... Она…
- Она у меня, и я отдам ее вам, как только закончу рассказ…, - успокоила она меня и продолжила, - Вернувшись домой, я отдала Сильвию матери и, закрывшись у себя в спальне, попыталась разобраться в подаренной мне писанине. Но у меня ничего не вышло. Книга изобиловала какими-то неясными выдержками из иностранных текстов, языка которых я не понимала, и странными рисунками. Очень скоро меня стало клонить в сон, и я убрала книгу в свой комод, решив заняться ей позже. Потом вспомнила последние напутственные слова того мужчины «Держите ее подальше от леса», и что март на исходе. Наказала горничной не спускать глаз с моей дочери и легла вздремнуть перед очередным ночным бдением. Словом…
- Вы забыли про книжку, - закончил я за нее, видя, что она не может найти подходящие слова. Старуха стыдливо и жеманно закатила глаза к потолку, подтверждая мою догадку.
- Люси ушла примерно через неделю. Я была начеку, и проследила за ней весь путь, хоть это было и не просто – оставаться незамеченной в подсохшем весеннем лесу. Каждая палая веточка норовила отозваться под ногой оглушительным треском. Но я справилась с задачей. Может, и крошка Сильвия мне невольно помогла. Обычно тихая и спокойная, она всю дорогу радостно щебетала на своем языке и даже поторапливала Люси, то и дело без устали убегая вперед. Словно… прекрасно знала дорогу. «Ое-е, момми дёть! Кусать!» - это слышалось чаще всего, и это в общем-то единственное, что я смогла перевести – «Скорее, мама ждет! Кушать!»
Мне тогда показалось странным, что она говорит про маму, когда ее идиотка-мама рядом – тащится невесть куда по лесу. Потом мне пришло в голову, что она говорит о себе, поторапливает Люси. Мол, я жду маму, хочу кушать… И вдруг прямо у них под ногами оказалась светлая, почти белая, щебенка – словно аккуратная дорожка, ведущая в никуда.
- В никуда? – озадаченно спросил я, - Разве в конце дорожки не было дома?
- Ни черта там не было. Только дорожка, на которой Сильвия внезапно развернулась и прикрыла глаза ладошками. А потом они обе… пропали.
- Да что вы такое говорите? – воскликнул я, - Я ведь прекрасно знаю, что там стоял дом! Я был там вместе с Аникой, то есть с Сильвией! Вспомните хорошенько!
- Я рассказываю то, что видела своими глазами! - Старуха насупилась, поджав губы, - И сочинять ничего для красного словца не собираюсь! Они встали на дорожке. Одна спиной ко мне, другая лицом, закрытым руками, сделали шаг и пропали. Я немедленно вышла следом, но кроме тропинки ничего не увидела. Ни следа! Просто глухой, сосновый лес.
Я молча глядел на нее. Что если…? Вспомнился мой последний приход к Анике, и как я удивлялся, что погоня – несколько десятков мужчин с лампами и факелами прошли мимо дома, даже не обратив на него внимания… Что если… простым смертным доступ туда закрыт? А как же я? Или мне изначально было выдано негласное разрешение?
- Прошу прощения, миссис, я не хотел вас обидеть. Продолжайте пожалуйста, - пробормотал я, но слушал уже вполуха, занятый собственными размышлениями.
- Я решила ждать. Забралась в густые заросли папоротника и, утомленная бессонными ночами, вскоре задремала. Проснулась уже ближе к вечеру, от горестного детского плача, перемежающегося растерянным голосом Люси, которая успокаивала дочь, обещая вишневый пирог и новую куклу. Малышка же заливалась слезами и, когда они
