Освещение в прессе сыграло свою решающую роль. Через две недели после победного ликования газета Times ошарашила 40 000 своих читателей разоблачением, рассказав об ужасных условиях в армии, победившей при Альме. Тяжело раненные британские солдаты лежали в собственных испражнениях на соломе, смешанной с навозом. Тысячи заболевали холерой в грязных переполненных турецких бараках. Врачей не хватало, медсестер тоже, и никто не подумал о том, чтобы взять с собой хлороформ или эфир для обезболивания при многочисленных ампутациях. Даже марли для повязок не было.
Началась кампания, был создан фонд для сбора денег в пользу раненых. «Неужели в Великобритании нет сестер милосердия?» – вопрошал один из «пострадавших солдат» со страниц Times 14 октября.
«Разумеется, есть!» – подумала 34-летняя британка, заведовавшая на тот момент домом престарелых в Лондоне. Флоренс Найтингейл родилась в обеспеченной семье, ей было уготовано вполне безбедное будущее, и свое призвание она выбрала вопреки воле родителей. Ее отличали упрямство, энтузиазм и привычка добиваться своего. К тому же оказалось, что она лично знакома с военным министром.
Три дня спустя у Флоренс Найтингейл были и задание правительства, и средства. Ей предстояло отправиться в Константинополь с группой сестер милосердия, чтобы положить конец чудовищной антисанитарии. Хоть и не сразу, но Флоренс это удалось. Под строгим руководством Найтингейл смертность во временных военных госпиталях сократилась в десятки раз. Два с половиной года спустя она вернулась в Лондон как героиня. Ею восхищались, называли британской Жанной д’Арк. Так появилась профессия медсестры.
Но все это пока впереди. Когда 21 октября 1854 года в разгар Крымской войны Флоренс Найтингейл покидала Великобританию, ей было известно только одно: предстоит тяжелый труд9.
* * *
В тот же субботний день 21 октября Альфреду Нобелю исполнился 21 год, значимая дата в жизни шведского мужчины того времени. Он наконец-то достиг совершеннолетия. Ему удалось вовремя добраться домой после курса грязелечения, так что день своего рождения он отметил с Иммануилом, Андриеттой и четырьмя братьями в красивом сером деревянном доме на набережной Большой Невки. Праздники следовали один за другим – на следующий день самому младшему из братьев, Рольфу, исполнилось девять, а неделей позже четвертому брату, Эмилю, – одиннадцать.
Сразу после возвращения в Санкт-Петербург Альфред снова написал своему дяде. Дело касалось бабушки Каролины. Альфред оставил дядюшке деньги, предназначенные для помощи бабушке. Теперь он просил Людвига Альселя отдать Каролине всю сумму сразу. От матери он просил передать, чтобы дядя «не позволял старой доброй женщине слишком экономить», поскольку они всегда могут послать еще, и добавил: «Нам всем было бы так любо, если бы мы могли доставить ей хоть небольшую радость и удобство»10.
Санкт-Петербург еще не оправился от шока после потерь в Крыму. Главнокомандующий Меншиков оказался застигнутым врасплох. Он рассчитывал, что нападение союзников произойдет не раньше весны. Теперь его армии пришлось бежать, и казалось, что падение Севастополя, главной военной базы русских, – вопрос нескольких дней.
На князя Меншикова, так много значившего для семьи Нобель, посыпались обвинения в несостоятельности. Ему пришлось лично нести ответственность за военные неудачи. Слава за укрепление Севастополя, благодаря которому поражение в последний момент превратилось в длительную осаду, досталась другим.
Николай I пребывал в глубокой депрессии. Он не мог ни спать, ни есть, и его не раз заставали плачущим как дитя, хотя в обычной жизни он с презрением относился к проявлениям мужской слабости. «Одного вида суверена достаточно, чтобы разбить сердце», – писала одна из придворных дам. В других проснулся боевой дух. Разве России не удалось превратить угрозу поражения в победу во время войны с Наполеоном?
Оснащение русской армии продолжалось. И опять к работе привлекли семью Нобель. В январе 1855 года компания Nobel & Söner подписала контракт с русским Военным министерством на установку еще 1160 морских мин в водах вокруг города Або и крепости Свеаборг в Гельсингфорсе. Вознаграждение было астрономическое, 116 000 рублей. Одновременно продолжалось производство паровых двигателей для трех новых военных кораблей. Год уже прошел, все шло к тому, что они будут готовы не раньше осени.
Альфреду Нобелю выпала неблагодарная задача писать в Военное министерство, объясняя трудности с двигателями так, чтобы все в целом выглядело как успех. И дела обстояли неплохо, ведь теперь в фирме работали более 1000 человек, в основном приглашенных из Пруссии. Завод расширился, все мелкие литейные заказы были выполнены, деньги вложены в паровой молот – предстояли большие работы, – и он уже прибыл на место. От ударов молота сотрясались все дома в квартале (что заставило соседей писать жалобы).
Правильно понятые письма Альфреда могли внушить оптимизм: русская армия понесла временные потери, однако она неуклонно совершенствуется.
Между тем с Николаем I все обстояло совсем иначе. После осмотра маршевых батальонов при двадцатиградусном морозе правитель заболел воспалением легких. Второго марта 1855 года он закончил земной путь в своем кабинете в Зимнем дворце. Его последние слова, обращенные к сыну Александру, были «Держи крепко!»[17].
Среди последних документов, подписанных Николаем I, решение об увольнении военного губернатора крымского Севастополя князя Александра Сергеевича Меншикова, покровителя семьи Нобель11.
* * *
Царствование императора Александра II принесло более светлые времена. «Долгая лета молодому Царю!» – восторженно воскликнул Альфред Нобель в одном из стихотворений несколько лет спустя. Он описал Александра как светлый образ «честного человека», который (в отличие от Николая I) был наделен совестью12. Недавно коронованный император в первый год пребывания на троне удостоит заводчика Иммануила Нобеля императорской золотой медали «За усердие». Он также наградит его орденом Станислава третьей степени13.
Поначалу казалось, что 1855 год сложится для семейства Нобель удачно. Людвиг все же набрался смелости, написал дяде Людвигу Альселю и попросил руки кузины Мины. «Мама на седьмом небе и кажется такой довольной и счастливой, словно ей самой 18, и она собирается праздновать собственную свадьбу, и папа тоже», – писал Альфред дяде14.
Наконец-то у них в семье появится девочка, думали Иммануил и Андриетта. Лишь бы поскорее наступил мир, да Мина поправилась от своей легочной болезни, ибо до того свадьбы не получится15.
Зима выдалась студеная. На этот раз Роберту и его людям пришлось делать проруби во льду, когда в конце марта они принялись ставить тысячу мин у Або и форта Свеаборг возле Гельсингфорса. Вскоре объем заказа увеличился: Александр II посетил Кронштадт и решил оградить и эту крепость еще тремястами минами Нобеля16.
