вокзалу. Пулемет заткнулся.
— Метко кладет Балтика, одобрил Антом и взялся за трубку телефона.
— Сорокин, врежь им ещё пару раз, чтобы знали, с кем связались.
— Головное орудие грохнуло ещё два раза. Часть стены обвалилась.
— Вот ведь гады, хорошее здание из-за них портим, — буркнул мой друг.
Между тем в одном из окон появилась белая тряпка, которой кто-то размахивал.
— Недолго мучилась старушка, — прокомментировал я ситуацию.
Из вокзала перрон стали выходить люди и бросать винтовки. Красногвардейцы выпрыгивали из вагонов и двигались им навстречу. Я тоже присоединился.
Наши противники были в военной форме. Вроде бы русской, но с какими-то странными нашивками.
— И куда теперь эту сволочь девать? — Бросил топавший рядом со мной матрос.
Однако проблема решилась. Из-за вокзала начали появляться вооруженные люди в гражданском, с красными повязками. Один из них подбежал к нам.
— Вы из Питера? Нам телеграфировали… Мясоедов. Командир этого отряда.
— Коньков, комиссар.
— Вовремя вы. Мы оттуда, с площади наступали, а эти гады в вокзале засели с пулеметами. Никак их было не выковырять.
— Слушай, товарищ, а кто они вообще такие? Я таких нашивок не видел.
— А… Сичевые стрельцы. Добровольцы из австрийских пленных. Так что вояки не чета моим. Правда, против вашей монстры у них не пляшет.
Сечевики. Так, это уже интересно. Эти бойцы были из этнических украинцев, которые жили на территории Австро-Венгрии. Воевать с Россией у них особого желания не было — так что они довольно быстро оказывались в плену. Из них в Киеве стали формировать боевую часть. Беда толь в том, что националисты стали активно их обрабатывать в своем ключе. В моей истории именно сичевые стрельцы были самыми боеспособными частями у петлюровцев. Но тут, видимо, поработали недостаточно. Особо никто не хотел умирать. Однако, чего это они так резко возбухли? Чует моё сердце, что без Антанты не обошлось…
Сечевиков куда-то погнали, а мы с Савельевым и Сорокиным направились в революционный штаб. Он находился где-то в районе Бесарабки. В штабе, разумеется, царил полный бардак. Ничего иного я увидеть и не рассчитывал. Войнушка была та ещё. У красных было несколько тысяч человек, в основном, рабочие с «Арсенала». У националистов немногим больше. Самой главной силой было некоторое количество чехословаков. Телеграф и телефон контролировали большевики, вокзал вот мы помогли отбить. Однако националисты держали часть города, расположенную на холмах. Где и находилось здание Верховной Рады.
Казаки и юнкера никакой активности не проявляли. Однако была депутация от первых, они заявили о своем нейтралитете. Юнкеров же в городе было немного.
Воинские части тоже предпочитали не высовываться. Я отправились по ним, прихватив для авторитета Сорокина.
Дело шло туго. Здешние солдатики были куда менее распропагандированы. Местные большевики явно мышей не ловили.
— А зачем нам тут воевать? Пускай хохлы сами долбятся! — Крикнули к примеру, на одном из митингов.
— Зачем воевать говоришь? — Медленно сказал Сорокин. А вот смотри. Я сам питерский, а вот сюда приехал. А почему? В Питере взял власть народ. Для того, чтобы вышибить буржуев, помещиков и прочих кровопийц. Но ты думаешь они так просто и успокоятся? Шалишь! Слыхал, может, что офицерье отряды создает, порет и вешает мужиков, как в пятом году? Сейчас-то мы их гоняем поганой метлой. А если тут «независимые» обоснуются? Так они силы будут здесь накапливать, а в Россию бегать.
Тут влез я.
— Поймите, товарищи, вся эта «назалежность» — вранье. Просто баре увидели, что им под зад пинком дать собираются — вот и придумали сказку для простачков. Есть здесь украинцы? Вот что вам с русскими делить? Это буржуи вам мозги пудрят и делят трудовой народ на кацапов, хохлов и других.
Потихоньку процесс сдвинулся с мертвой точки. Авторитет нам придавало наше эффектное проявление в Киеве. Тем более, что слухи о нем сильно разрослись. Говорили, что у нас в бронепоезде чуть ли не шестидюймовки, мы разнесли вокзал и перебили множество сечевиков. (Реально на вокзале было пять убитых и девять раненых). И что самое главное — поползли слухи, что мы готовы открыть огонь по городу а если откроем — то снесем его нахрен. Хотя, чтобы нанести заметные разрушения Киеву, маловато и линкора.
Вялотекущие бои шли до 24 октября. Основной контингент самостийников составляли студенты и какие-то типы мелкоуголовного вида. В конце концов, они остались только в здании Центральной Рады на Владимирской улице, но там засели сечевики и чехословаки, а они были более серьезными парнями. А красногвардейцы и солдаты особо под пули не лезли. Наш бронепоезд больше участия в боевых действия не принимал. Правда, мы с Андреем не бездельничали. Мы строили народ в штабе. Он по военной части — я про прогандистско-организационной. Бардак-то развели, в основном, потому, что у каждого местного деятеля было свое мнение, которое тот холил и лелеял. А столичные мандаты значили много.
Как стать настоящим попаданцем
24 числа мы с Андреем неспешно шли по Театральной улице. Неподалеку слышались частые выстрелы — это продолжался бой за Центральную Раду. На Театральной же топтались с десяток красногвардейцев, а посреди стоял броневик. Один солдат, весь в коже, как какой-нибудь байкер, копался в моторе, другой курил возле двери бронемашины.
Мы подошли, к, так сказать коллегам (мы-то тоже ездили на железяке) и разговорились.
Как оказалось, «Остин-Пулиловец», проходил ремонт на «Арсенале», вот теперь двигался к месту боя. Но рабочие слишком торопились ввести его в бой — и что-то недоделали. Шофер был местным, а вот пулеметчик — фронтовиком. Он тоже был «в починке» — лежал в Киеве в госпитале. Уж собрался выписываться — как началось веселье.
И тут из угла, Кадетской вылетел автомобиль. Это был восьмицилиндровый «паккард», по этим временам — классная тачка. В нём сидели какие-то люди в военной форме. Вид броневика им явно не понравился, машина попыталась резко развернуться. Но не сложилась, тачка задела колесом какую-то торчащую возле тротуара чугунную тумбу и замерла. Тогда трое пассажиров сиганули через борт и стали драпать, а один стал стрелять. Зря это он. Пулеметчик показал класс. Он буквально взлетел на своё боевое место — и через секунду открыл огонь. Расстояние было — метров пятьдесят, так что с первой очереди все четверо нарушителей спокойствия стали совсем мертвые. Красногвардейцы только начали снимать с плеча винтовки.
— Пойдем-ка поглядим, что это за стреляющие автомобилисты, — предложил я.
Трое из убитых были в форме сечевиков, а самый резвый, успевший уйти дальше всех — в полувоенном френче из хорошего сукна. Две пули попали
