Ками смотрит на меня, менее впечатлённая.
— Он тебе… нравится? — спрашивает Ками со смехом, как будто одна эта мысль вызывает истерику. А потом она смотрит на меня. Должно быть, она что-то увидела на моём лице. — Святые угодники.
— Боже, нет, — быстро говорю я, пытаясь, но потом исправляюсь. — Я имею в виду, он мне не не нравится. Он горячий. Он милый.
— Я думала, что он осел, — говорит она, напоминая мне о том, что сказал мне Ричард.
— Говорил Ричард. Но Ричард тоже осел.
— Так что, твой план отменяется?
Я должна была сказать "да".
Оглядываясь назад, я думаю о том, как мне следовало сказать "да" в тот самый момент, послать Дэмиену сообщение о том, что нам нужно поговорить, позвонить и сказать ему правду.
Но потом я вспоминаю, как меня передёрнуло, когда Ричард сказал мне, что я недостаточно серьёзна, чтобы быть рядом с ним на той дурацкой вечеринке. Что я была просто забавой. И я вспоминаю, как мне будет чертовски весело, когда я увижу лицо Ричарда и он поймёт, что облажался.
Поэтому я этого не делаю.
Вместо этого я говорю: — Боже, нет! Конечно, нет. План остаётся в силе. — А потом я меняю тему. — Итак, как мы распределим эти ключи?
И вечер продолжается.
Но камень, который поселился в моём желудке, не исчезает.
Он остаётся на несколько недель.
Глава 13
13 Ноября
Эбби
В четверг вечером у меня звонит телефон, и я улыбаюсь, когда на экране высвечивается имя Дэмиена.
Мы созванивались и переписывались последние несколько дней, и каждый из них ощущается ярким и счастливым. Внутренний визг хихиканья, которого я не могу избежать. Волнение. Тот прилив счастья, который возникает, когда ты только начинаешь встречаться с кем-то.
Это не может быть хорошим знаком, это головокружение.
Моя тупая задница игнорирует предупреждения, как это, похоже, свойственно мне.
— Привет, — говорю я, улыбка отчётливо звучит в моём голосе.
— Привет, — отвечает он, и меня охватывает паника.
Проблема с чувством вины заключается в том, что в любой момент ты начинаешь создавать в своём воображении сценарии того, что тебя поймают, что твой номер не работает, и когда ложь станет слишком большой и захватит твою жизнь.
Говорил ли Ричард с Дэмиеном?
Обыскал ли Дэмиен меня, нашёл ли доказательства того, кто я… или кем я когда-то была? Кем, как я думала, я могу быть?
— Что случилось? — спрашиваю я в ответ на его печальный тон.
— Ненавижу делать это. — На другом конце раздаётся вздох, и я почти представляю, как он проводит рукой по волосам. — Я правда, правда чертовски ненавижу делать это.
Мой желудок опускается к земле.
Я не отвечаю.
— Мне придётся отменить завтрашний день.
Странно, но паника ослабевает.
Это не тот случай, когда он узнает правду. Это перенос. Или отмена.
— В два часа я должен быть в суде по делу, которое нужно сделать в последнюю минуту, а потом мне нужно провести выходные, чтобы подготовиться к подаче кучи дерьма в понедельник.
— О, Боже, конечно! Это не проблема, — говорю я.
Это, по крайней мере, кажется знакомым.
Работа на первом месте.
Дела на первом месте.
Точно, всё на первом месте.
Часть моего желудка, которая опустилась, когда я боялась, что он мог меня раскусить, остаётся там, потому что то, что я считала своими острыми инстинктами, в очередной раз оказалось неверным. Он не хороший парень. Он не идеальный мужчина, не какая-то мечта.
Он подвержен ошибкам, он взбалмошный, и он такой же, как все они.
Как Ричард.
Как мой отец.
— Если бы это было обычное дело, я бы справился, но это дело на общественных началах. — Я делаю паузу, заинтригованная. — Домашнее насилие и опека.
— О, Боже, — говорю я, слегка задыхаясь.
— Она наконец набралась смелости уйти от него и составила план, но когда она это сделала, он избил её до полусмерти. Она только что вышла из больницы, а дети у него. Кто знает, почему они у него, но она должна бороться за детей. Завтра мы подаём на экстренный судебный приказ о защите, а в понедельник я должен подать документы на опекунство и развод, чтобы запустить это дело.
— Конечно. Боже, Дэмиен… это ужасно. — Я делаю паузу, неуверенно. — Я чувствую себя глупо, даже говоря это, но если есть что-то, что я могу сделать… — Он смеётся.
Опять же, это не то, чтобы смеяться надо мной. Это… другое. Непринуждённый, искренне счастливый смех.
— Я должен был догадаться, что такая милая душа, как твоя, может предложить. — Он снова вздыхает. — Вообще-то у меня есть к тебе просьба.
— Да, что угодно, — говорю я и говорю серьёзно. Дело хорошее, человек ещё лучше. Так что если есть что-то, что я могу сделать, я более чем готова.
— Шэрон — это моя клиентка — очень хочет пойти завтра. Она всё ещё сильно избита и не видела своего бывшего с той ночи.
— Хорошо…
— Я купил ей наряд, чтобы она чувствовала себя лучше, чувствовала себя уверенно и безопасно в суде.
Боже, он такой милый.
Такой чертовски милый.
— Но я ничего не знаю о макияже. — Он делает паузу; кажется, я понимаю, к чему он клонит. — Могу я привести её к тебе завтра? Ты ведь работаешь по утрам?
— Привести её ко мне?
— На работу. Я заплачу, конечно. Но можно я приведу её к тебе, ты сделаешь ей макияж и поможешь ей почувствовать себя немного увереннее, прежде чем ей придётся встретиться с этим монстром?
Боже.
Боже, Боже, Боже.
Этому человеку нельзя верить с его внимательностью.
— Ты хочешь, чтобы я…
— Слушай, если это невозможно или тебе неудобно, то всё в порядке.
