сейчас играл против него, давая в полной мере ощутить всепоглощающую мощь самого Бога. Его огромные запасы чакры бесновались, то ускоряя тело, то укрепляя его. Он почти не контролировал себя и мог только лишь стоять на коленях перед усыпальницей Величайшего Шиноби.
— Я сказал — уходи!
Сенсоме было проще — активированные Врата держали его на ногах, а природный дефект, из-за которого его способности к сенсорике близились к нулевым, помогал легче переносить воздействие силы Рикудо. Он стоял перед самым «окном» и смотрел, как тело, еще несколько минут назад бывшее мертвым, шевелило пальцами…
— Нам обоим нужно идти! — попытался оспорить слова друга Хирузен. — Уходим вместе, давай! Я не знаю, что ты там узнал, но эта штука вот-вот взорвется или еще что!
— Он не будет взрываться, — Томура покачал головой, подходя к левой стороне «окна». — Ты чувствуешь тут какое-нибудь фуин? Что-то же должно открывать эту комнату.
— Ты сошел с ума! — Сарутоби изо всех сил напрягся, но так и не смог встать. — Даже если и есть — нас размажет по полу сразу же, как только мы откроем!
— Если мы не откроем, по полу размажет всех…
Очки, которые перерожденный убрал в начале боя в подсумок, вынимаются оттуда одним отточенным движением руки. Найти слабое место, не прогадать. Узумаки строили этот комплекс не только ради трупа, но он был главным объектом исследований и вообще… главным объектом. Его защитили надежно, внутрь пробиться почти нереально, особенно если тебе будут мешать настоящие Узумаки-штурмовики, возглавляемые Узукаге. Но внутрь как-то можно попасть!
— Хороший контроль чакры позволяет использовать техники на их максимум, — Мадара, сидящий на камне, с интересом наблюдал за попытками ученика создать Земляного Дракона. — У меня хороший контроль, но можно и лучше.
— Вы же говорили «тотальный», — усмехнулся Сенсома. — А теперь «хороший».
— Не придирайся к словам, — Учиха поморщился. — Это как в математике — я перевел проценты в число. Так тебе понятно, математик мелкий?
— Понятно, — мальчик вновь сложил печати. — Ну и к чему все это? Вы же не завели разговор о контроле только для того, чтобы вот так несмешно и неизящно меня подколоть?
— Поменьше острот, и люди к тебе потянутся, — Мадара усмехнулся. — Я говорю о контроле, в котором ты, возможно, когда-нибудь, лет через слишком много, смог бы меня превзойти, если бы имел талант.
— Это вы так меня похвалили?
— Забудь. Суть в том, что, имея идеальный контроль, можно собирать чакру в, например, кулаке. Но! — палец Бога Шиноби взлетает вверх, привлекая внимание ученика. — Не просто собирать чакру в кулаке, а собирать больше, чем возможно в обычной ситуации.
— В смысле «больше чем возможно»? — не понял Сенсома.
— Смотри — напитав кулак чакрой, я могу, — Учиха заозирался в поисках цели и мгновенно оказался возле большого крепкого дерева. — Сломать эту палку.
Короткий замах и быстрый удар. Дерево пробито насквозь «голой» рукой. Чакры Мадары хватило бы, чтобы пробить гору, так что этим Томуру было не удивить.
— И что же? — все же спросил Сенсома.
— А то, — довольно улыбнулся Мадара. — Что при идеальном контроле я бы смог вложить куда больше чакры в удар. Это очень сложно — постоянно находиться в кулаке чакра может лишь в относительно небольшом количестве. Для меня или, например, Хаширамы такое количество ничего не значит. Но вот если подать в кулак куда больше чакры, она задержится там всего на мгновение, если не меньше. Я не встречал людей, которые могут сражаться, подгадывая момент для нанесения удара с «большим чем возможно» количеством чакры, но слышал о таких. Эта техника не должна быть слишком уж чакрозатратной, ведь… Впрочем, об этой особенности чуть позже. Суть в том, что это может стать решением твоей проблемы.
— Я подумаю об этом, — судя по лицу Сенсомы, он уже об этом подумал. — И запомню.
Воспоминание в голове Сенсомы вспыхнуло само по себе. Он не забывал того разговора, но за все те годы, что прошли, юноша не смог развить достаточного, как он думал, контроля для таких ударов. Теперь, спустя время, перерожденный знал, что такие удары с «большим чем возможно» количеством вложенной чакры возможны, и даже он сам когда-нибудь сможет исполнить их.
И теперь то «когда-нибудь» наступило…
— Техника Печатей, — шепотом произнес Сенсома, сосредотачиваясь на контроле чакры. — Запечатывание Прочности!
Очки, приложенные к стене прямо под центром «окна», загорелись ровным цветом. Он был красным, но дальтонику это было неважно. Важно было то, что теперь эта стена «ослаблена» настолько, насколько ее вообще можно ослабить. Величайшее фуин, которое когда-либо создавал юноша — он хотел иметь козырь против хорошо бронированных противников, после того, как не смог уничтожить Сусано Мадары.
Шестые Врата все еще действуют. Минут пять-шесть, и его тело само захлопнет их, награждая хозяина откатом, но это будет через долгих пять-шесть минут, а пока…
— Я превзошел тебя, Мадара, — шепчут разбитые в бою губы. — Я стал лучше…
Удар!
С оглушительным грохотом стена разваливается на мелкие осколки, и лишь стеклянное «окно» остается целым, падая на пол с грустным звонким звуком. Хирузен охнул за спиной, поражаясь пробивной силе друга, но тут же охнул повторно, потому что сила Мудреца Шести Путей стала куда тяжелее и гуще.
И темнее. Намного темнее…
Сенсома медленно, преодолевая сопротивление могучей чакры, подошел к телу, все так же лежащему на своем месте. Древний и высохший труп казался совершенно хрупким, но таким… величественным. И сейчас Сенсома задумал сделать то, за что его назовут богохульником, злодеем или чудовищем.
— К-к-к-х-х-х-а-а-а-а, — вырвалось из давно мертвого рта нечеловеческое, еле слышное, но такое внушающее страх шипение.
Тело Хирузена, оставшегося там же, мелко затряслось.
Сенсома и сам испугался, но он слишком близко стоял к этой штуке. Слишком близко к границе. И, в то же время, вот уже двадцать лет он стоял за границей. За границей смерти и обычной жизни провинциального математика.
— Уходи! — вновь крикнул он другу, бесцеремонно запрыгивая прямо на тело. — Постарайся убежать!
А потом — первый удар…
Хрупкое на вид, тело оказалось очень прочным. Удары, наносимые юношей вошедшим в Шестые Врата, не наносили ему никакого вреда. Чакра бесновалась вокруг перерожденного, но тот, как заведенный, бил и бил тело, уже начавшее дергать целой рукой. Пока только дергать — сбить наглеца, посмевшего оседлать труп, она пока не пыталась. А он продолжал бить.
