пытаясь выстроить наиболее приемлемый, если такое определение уместно в данном случае, сценарий неминуемой беседы, Эмили, поневоле, возвращалась к событиям, приведших ее в нынешнюю точку. И память, жестоко возвращала ее к аккордам «Сельских дорог»…
Вот она танцует, хотя скорее, играет, пытаясь придать движениям раскрепощенности. Настроение – великолепное. День складывается что надо. Как те простые, ничем не примечательные дни, когда, сама собой напевается веселая песня, хочется всех обнять, а идя по улице, представляешь, что на фоне звучит запоминающийся джингл, а ты – главный герой этой рекламы зубной пасты.
Рэндалл – забавный парень, туповатый, но смешной, и такой нелепый в интимной обстановке, что это становится его преимуществом, а не поводом для издевок. Они давно не виделись, и Эмили рада, что сегодня именно его смена. Эта встреча идеально ложится в пастельный сценарий сегодняшнего дня. Легкость влюбленного подростка, рвется из тела, когда Эм воздевает руки вверх, совершая утонченные пассы запястьями и подмигивая Рэндаллу, игриво закусив нижнюю губу. Тот смотрит на нее, не слишком скрывая, восхищение и, давая понять, что их скоротечный роман определенно оставил след в его сердце.
Настроение – великолепное. Во многом и потому, как отреагировал Джефф на непринужденное начало беседы со старым другом. Бормотание, косой взгляд, многозначительное молчание, даже приподнятая бровь за прошедшие годы превратилась для Эмили четкими маркерами, позволяющими определять текущее состояние напарника с пугающей точностью. И, брошенная им колкость, позволяет Эм воспарить. Эта колкость значит куда больше, нежели, полный вожделения, взгляд старого приятеля.
Она замечает уход единственного посетителя только по отведшему от нее взгляд Рэндалл, это только распаляет ее. Ей кажется, что, едва уловимое, но осязаемое сексуальное напряжение стало невыносимым для случайного свидетеля и, тот ретируется, подспудно ощущая себя лишним.
Песня заканчивается, но продолжает звучать. Эмили и Рэндалл перебрасываются какими-то нелепыми подколами, Она звонко смеется, продолжая танцевать, не попадая в такт уже новой песне.
Ее друг спрашивает о Джеффе. Не отравился ли он чем, так как долго не выходит из туалета. Эмили смеется – вряд, ли, ведь он еще не успел попробовать ничего из их легендарного меню. Беспокойства нет, но повинуясь игривому настроению, он решает поторопить напарника, тем более, у нее заготовлено еще несколько шуток, на сей раз специально для него.
Она идет к туалету. На ходу окликает Рассела. Какой-то каламбур о буррито.
Она замирает в двух метрах от двери туалета. Тусклый свет отражается от темно-алой лужи, вытекающей из-под двери…
На автомате, рука Эмили тянется под полу пиджака. Большим пальцем она отщелкивает кнопку оперативной кобуры, молниеносно доставая пистолет. Пальцы сами скользят по корпусу оружия, переводя предохранитель в боевое положение и передергивая затвор. Детектив Стабле направляет пистолет на дверь, дуло мелко дрожит. Она сбивающимся голосом вскрикивает имя напарника. Все тише и неуверенней. Открывает дверь, не трогая ручку…
Воспоминания возникают эпизодически. Обрывками с истлевшими краями, вспышками багрового света в непроглядной мгле, кругами на маслянистой толще грязного застоявшегося озера…
Кажется, она кричала. Боролась с порывом делать массаж сердца и искусственное дыхание, понимая, что это уже не имеет никакого смысла. Плакала, пытаясь выйти из туалета, не задев возможные следы убийцы. Потом смотрела на бледного блюющего, прямо на пол коридора, Рэндалла, понимая, что помощи от него ждать бесполезно. Вызывала коллег, пытаясь вспомнить нужный код для соответствующего инцидента, не вспомнив, скомкана объясняла оператору, что ее напарник мертв. Бежала сломя голову по раскаленной улице, одергивая прохожих, пытаясь выяснить в какую сторону ушел убийца, встречая лишь раздраженно-непонимающие взгляды…
Очень душно. Система кондиционирования не справляется с большим количеством людей, снующих по помещению, входные двери с мерзким звуком захлопываются раз в минуту-две, каждый раз запуская свежую порцию, раскаленного жаром улицы, воздуха. Рэндалл уже не блюет. Он обнимает штатного психолога и плачет ей в плечо, беззвучно вздрагивая и кутаясь в блестящее одеяло. Эмили сидит на диване, поставив ноги на сиденье и, обняв колени одной рукой. Вторая рука подносит к губам сигарету, а после тушит окурок в чашку с кофе, стоящую на столе. Рэндалл сейчас совсем не похож на человека, для которого ей хотелось бы станцевать. Джефф тоже…
К ней, аккуратно, блюдя дистанцию, подходит шеф, присаживаясь напротив. Он вкрадчиво, словно разминирует взрывчатку, ищет слова, пытаясь добиться внятного диалога. Показания у нее уже отобрал один из коллег – шмыгающий носом очкарик из отдела убийц, к которому в процессе беседы присоединился мрачный мужчина, представившийся сотрудником внутреннего отдела, так что разговор с шефом носил скорее неформальный характер.
Он все бормотал вариации на тему «ну-ну, все пройдет» и «Джефф был отличным парнем». Эмили, не глядя в его сторону, спросила сообщили ли семье о его гибели. Шеф сказал, что собирается поехать к ним прямо сейчас. Эм повернулась к нему и твердо произнесла: «Я сама». Было что-то в ее голосе, да и во всей ситуации, что не позволило ему отказать. Единственное, лишь прозвучал вопрос может ли она водить, и просьба попытаться успокоится сегодня.
Пообещав прибыть назавтра в участок, детектив Стабле, максимально быстро покинула место трагедии и помчалась к дому Рассела. Но, сейчас, сидя перед лужайкой его дома, Эмили не могла найти в себе силы исполнить свой последний долг перед напарником. Более того, она разрывалась в сомнениях зачем убедила шефа делегировать ей эту скорбную участь.
Никто не обязывал ее к этому, она не была уверена, что это вообще было в рамках инструкции, как и многое, что сегодня происходило. Эм гнала от себя еще и эти мысли. Почему-то алкоголь не принес забвенного облегчения, а лишь, наоборот, вскрыл страхи, стыд, низменные помыслы и странные ощущения, сокрытые в глубинах сознания. Ей стало мерзко. От ощущения самой себя, от всего произошедшего, от случайных прикосновений Джеффа, о мыслях, которые она порой себе позволяла по пути к матери в Теквил, от того, как она вела себя в момент убийства Джеффа, от того, как повела себя потом…
И не было ее вины, по большому счету, ни в чем из случившегося, и, в сухом остатке, ни у кого не поднимется рука бросить в нее камень, обвиняя в непотребном, но алчущие мелкие зубы демонов сомнений, нашедших в себе новые силы подняться из нутра, вгрызались в ее душу. Окурок обжигал кожу, а джин превратился из соратника в противника.
Эмили открыла дверь машины и резко поднялась. Ее качнуло, ухватившись руками за крышу автомобиля и за дверцу, она замерла, обретая баланс, потом, решительным, но неуверенным шагом направилась ко
