лестницы – ни по пути, ни внизу никого не обнаружилось. Тогда я решила наведаться в последнее место, где видела Доминика – вдруг они с Феликсом до сих пор разговаривают в кабинете.
Но подойдя к двери, прислушавшись, поняла, что голосов не слышно. А вот отблески камина виднелись в замочную скважину.
Чуть помедлив, приоткрыла створку и заглянула в образовавшуюся щель. С такого ракурса виден был камин, а также повёрнутое к нему кресло. Явно не пустое, судя по ногам в дорогих ботинках. Эти ботинки были первым, что я увидела, вывалившись из шкафа, поэтому узнала их с первого взгляда.
Осторожно приоткрыла дверь пошире и скользнула в кабинет. Уютное потрескивание заставило на секунду расслабиться и улыбнуться.
— Доминик? – тихонько позвала я, опасаясь, что если подойду со спины, он от неожиданности может приложить меня какой-нибудь своей драконьей магией.
Мужчина в кресле шумно вздохнул и зашевелился, но ответа не последовало.
Я аккуратно подступила и обнаружила, что Доминик спит, откинувшись на спину. Во сне жёсткие черты его разгладились, и лицо, обычно по-хищному красивое, приобрело привлекательную мягкость.
Повинуясь какому-то неясному чувству, я огляделась, сгребла с дивана плед и накрыла мужа. Стараясь расправить покрывало как можно шире, случайно коснулась рукой его обнажённой кожи в вырезе рубашки.
Я испуганно отдёрнулась, но, кажется, дракон всё ещё спал. Тогда, слегка помедлив, я коснулась его снова. Провела невесомую линию по груди, шее и остановилась на щеке.
Подумалось, что по законам прошлых разов, когда я чувствовала по отношению к Доминику что-то очень неправильное, в дверях должен появиться Феликс и какой-нибудь глупой шуточкой испортить момент.
Но в дверях никто не появился, и я продолжала. Провела линию вдоль лба, запустила пальцы в тёмные волосы. Было одновременно и страшно, что вот сейчас он проснётся и разозлится, и невероятно спокойно, от того, что я просто нахожусь здесь, рядом с ним.
Вспомнилась забавная записка на подносе с едой.
«Для отважной победительницы пылевых монстров».
Губы невольно тронула улыбка. И в этот момент Доминик открыл глаза.
Глава шестьдесят третья.
Доминик смотрел и смотрел, ничего не говоря, но тихо улыбаясь. Может, думал, что я ему снюсь?
Наконец он шумно выдохнул и выпрямился в кресле.
— Какая долгая ночь, правда? – хрипловатым голосом спросил он.
— Почему ты спишь в кабинете? – ответила вопросом на вопрос, чтобы поскорее сменить тему и спастись от неловкой ситуации.
— Ну, спальня занята, — усмехнулся он, — а в остальных слишком холодно.
— Ты же дракон? – возразила я, аккуратно присев на подлокотник. — Разве вам бывает холодно?
Доминик задумчиво повёл головой. Его тёмные глаза невидяще уставились куда-то в пол, а я поняла, что, кажется, сморозила глупость.
— Прости, я просто ничего не знаю про драконов, — поспешила оправдаться.
— Да нет, ты права, — герцог грустно усмехнулся, — сущность дракона греет изнутри.
Логично было бы, что последует «но», однако в кабинете установилась тишина. Было безумно интересно узнать, что же такое с ним произошло, но чувствовалось, что раскрывать душу Доминик не готов.
В комнате становилось неуютно. Угрюмое молчание выводило из равновесия, и я лихорадочно начала думать, что же может помочь.
И придумала.
— Ну, на самом деле был один дракон, который постоянно мёрз, — начала я преувеличенно серьёзным тоном, — он кутался в шарфы, всегда носил варежки и никогда не снимал шапку.
В глазах Доминика скользнули смешинки.
— Да? – таким же нарочито серьёзным тоном уточнил он. – И что делал этот дракон?
— О, это был очень зловредный дракон, — заговорщическим голосом продолжила я. – Он всегда всем был недоволен, курил вонючие папиросы и смотрел на всех свысока. А однажды ему надоело, что все нежатся под солнышком, а ему холодно. И тогда он взял – и проглотил солнце!
— Да ну? И что потом? – усмехнулся Доминик. Грусть из его глаз почти совсем исчезла.
— Ммм… Если честно, я не знаю, — призналась я, — я читала это в одной очень старой книжке, которую отец одно время хранил у нас дома. Но последняя страница была оторвана.
— Какая жалость, — добродушно покачал головой Доминик, — на самом интересном месте.
Я улыбнулась.
— Слушай… насчёт спальни. Мы ведь можем поставить туда ещё кровать? – помявшись, предложила я. Да, конечно, добираться до тайного зала с Кругом станет сложнее, но совесть не позволяла спокойно уйти в спальню, в то время как Доминик тут будет пытаться спать в кресле.
— Ты правда согласна на это? – внимательно глядя мне в глаза, спросил дракон.
— Ну мы ведь женаты. Моя репутация точно не пострадает, — фыркнула я, про себя добавив: «Ещё сильнее».
Глава шестьдесят четвёртая. Ярмарка
Я нервничала.
Нет, не так. Я была в ужасе.
Проснувшись с утра и в очередной раз поняв, что Доминик поднялся ни свет ни заря и успел отправиться куда-то по делам, я обнаружила на декоративной ширме в углу – между прочим, антикварная вещь, ручная вышивка цветами орхидей – платье. В меру роскошное, в меру повседневное и не в меру дорогое.
И только тут я сообразила, что сегодня за день.
— Не-е-ет, — простонала, плятясь в ванную и глядя на своё лишённое и намёка на воодушевление лицо.
Но поделать ничего было нельзя: раз Доминик даже сам выбрал мне платье, то явно настаивает на моей компании.
— Дурацкая ярмарка! Дурацкий город! Дурацкий день! – бормотала я, завязывая шнурки, застёгивая пуговицы и цепляя крючки.
Под конец моего однообразного монолога в спальню заглянул до отвращения бодрый жизнерадостный Доминик.
— Ты уже готова? Отлично, — он удовлетворённо осмотрел платье, простенькую, но не лишённую изящества причёску, открывающую шею, и протянул мне подбитую мехом накидку.
— Да, да, готова идти позориться, — вздохнула я, поворачиваясь спиной. Дракон опустил накидку мне на плечи и будто бы пригладил, ненароком задержав ладони. Я улыбнулась.
— Не позориться, а поражать народ своей красотой и обаянием, — в своей любимой ироничной манере ответил Доминик. Я поняла, что его образ в моих глазах как-то очень плавно изменился с грозного, хитрого и жестокого манипулятора на обаятельного харизматичного аристократа.
— Что ты на меня так смотришь? – он лукаво улыбнулся и чуть поправил застёжку у моего горла. – Я не дам тебя в обиду. Давай так: если тебя кто-то будет обижать, зови меня.
