побелели. – Разве ты не хочешь встретить его?
Где-то внизу и правда негромко захлопнулась дверь. Уинифред с подобострастным видом сложила ладони.
– О, Бритта! Вы – пример супружеского долга! – снова «восхитилась» она.
Чуть ободрившись, женщина приосанилась и вытянула шею. С ее лица все еще не сходила краска стыда.
– Пустяки, дорогая, – скромно ответила она, поднимаясь. – Я лишь делаю то, что в моих силах – как и положено любой хорошей супруге.
Уинифред возвела глаза к потолку в притворной молитве.
– Hon är en vacker ung dam, – наставительно пробормотала Бритта, тронув Малин за подбородок и тут же отдернув руку, и та сердито уставилась на нее.
Уинифред не знала языка, но догадалась, что Бритта поставила ее в пример собственной дочери.
– И что? – огрызнулась та. – К нашему общему сожалению, это я твоя дочь.
Бритта поджала губы и обернулась к гостьям.
– Рада была повидать тебя, дорогая. И познакомиться с вами, мисс Бейл. Обязательно навестите меня еще раз.
Лучезарно улыбнувшись, Уинифред потупилась.
– Знакомство с вами – честь для меня, Бритта, – пролепетала она.
Когда сияющая хозяйка покинула гостиную и застучала каблуками по деревянным ступенькам, не покрытым ковром, Малин сердито осведомилась:
– Зачем ты устроила этот спектакль? Что тебе нужно от моей матери?
Уинифред невозмутимо повела плечами, и Малин оскалилась.
– Не смей больше издеваться над ней, ясно? Наша семья – не твоего ума дело. Ты ничего о ней не знаешь.
– Я уяснила достаточно, – заметила Уинифред. – Думаю, Бритта не только образцовая супруга, но и мать. Она так внимательна к своему потомству…
Вскочив, Малин наставила на нее палец.
– Я не позволю тебе оскорблять ее! – рявкнула она, и Уинифред невольно отпрянула – выражение лица Малин было по-настоящему свирепым.
Ее гнев был обоснован, Уинифред действительно могла немного… перегнуть палку. Но извиняться она не собиралась, это уж точно.
Она молча уставилась на Малин, позволяя той самой решить, что сделать – плеснуть ей кислое вино в лицо или успокоиться и сесть на место. Но Малин, тяжело вздымая грудь, тоже молчала. Растерянная Эвелин потянула ее за платье вниз, и она вскинулась:
– Что?!
– Что Бритта сказала т-тебе? – с робкой улыбкой спросила Эвелин. – По-шведски. П-перед тем, как ушла.
Мигом присмирев, Малин моргнула и опустилась на диван. Уинифред хотелось закатить глаза – неужели Эвелин еще не утомило это всеобщее обожание?
– Она сказала, что Уинифред – чудесная юная леди, – ответила Малин, скорчив гримасу. – Только не слишком-то обольщайся, – добавила она, обращаясь к Уинифред, – она и ручную обезьянку поставила бы мне в назидание, будь у нее манеры.
– Я и не обольщаюсь, – холодно возразила Уинифред. – Чтобы превзойти тебя по части манер, много стараться не приходится.
Малин сжала губы.
– Уж простите меня, я самая настоящая провинциалка. – Она посерьезнела и тихо спросила у Эвелин: – Со Стелланом что-то случилось, да?
– Нет, – ответила Эвелин – слишком быстро, чтобы не вызвать подозрений.
Малин сощурилась.
Уинифред громко вздохнула.
– Эвелин, как всегда, встает на его защиту, – с притворным неудовольствием протянула она. – Малин, уверена, ты отлично знаешь своего брата. Не говори своим родителям, но Стеллан опять…
– Можешь не продолжать, – прервала ее Малин. На лице девушки было написано отвращение. – Я думала, хоть теперь он изменится.
Эвелин молчала – ложь давалась ей хуже, чем Уинифред. Малин истолковала ее молчание по-своему.
– Пожалуйста, не думай обо мне хуже только из-за моего брата, – с неожиданной робостью попросила она.
– Что ты! – откликнулась Эвелин. – Я и не собиралась. Никто не п-повинен в его разнузданности, кроме него самого.
– У меня другое мнение на этот счет, – пробормотала Малин.
Снова повисла тяжелая тишина. Эвелин осторожно коснулась платья Малин, но поймала любопытный взгляд Уинифред и торопливо произнесла:
– Нам пора.
Обе гостьи встали, и Малин поднялась следом.
– Ты ведь приедешь еще? – обратилась она к одной Эвелин. На ее высоких скулах пятнами расцвел румянец. – Я буду рада тебя видеть.
– Конечно, приеду, – скрывая смятение, пробормотала Эвелин.
Малин схватила ее руку и нежно ее пожала.
– Я буду ждать, – заверила она.
На лестнице снова послышался топот, и Эвелин поспешно высвободила свою ладонь. Мимо распахнутых дверей гостиной прошел высокий мужчина с густыми черными усами и волнистыми каштановыми волосами. Едва бросив взгляд на гостий, он поморщился и, не замедлив шаг, прошел мимо. Следом семенила Бритта. Она придерживала одну кисть другой, кожа на запястье показалась Уинифред покрасневшей.
Когда они скрылись, Малин, больше не глядя на Эвелин, издала странный звук – что-то среднее между стоном и хрипом. В ее глазах стояли злые слезы.
– Вам лучше уйти, – выдавила она. – Поверьте, последнее, что вам сейчас необходимо, – это встреча с моим отцом.
В ее голосе звучала такая горечь, что Уинифред, как никто, далекая от семьи Акли, поняла: Малин жалеет, что только что отправила мать вниз.
Глава 7
Комнаты и знакомцы
Уинифред уже заканчивала натягивать перчатки, когда в холл, запыхавшись, вбежала Лаура. Она надела свое единственное выходное розовое платье и гладко прилизала волосы – уж явно не с намерением драить крыльцо.
– Куда это ты собралась? – с удивлением спросила Уинифред.
– Я иду с тобой, – сообщила Лаура. – Погода сегодня сухая, и мне хотелось бы немного прогуляться.
По ее бодрому тону можно было бы заключить, что Уинифред направляется на утренний променад, а не навестить знакомую в бывшем доме терпимости.
– Лаура, ты не пойдешь! – отрезала Уинифред, пытаясь продеть пуговку в отверстие на перчатке. – Если хочешь прогуляться – пожалуйста. До Гайд-парка рукой подать.
В дверь кто-то постучал, но она и головы не повернула. Разочарованная отказом, Лаура принялась нервно дергать ленты капора.
– Но я хочу пойти с тобой! – возразила она. – К тому же я уже одета!
– Ты действительно полагаешь, что меня это убедит?
В дверь снова постучали, и Уинифред, выругавшись, нетерпеливо рванула ее на себя. На пороге стоял Келлингтон, держа под мышкой книгу. Он был, как обычно, невозмутим. Увидев Уинифред и Лауру, юноша только коротко поклонился.
– Добрый день.
Уинифред с остервенением потерла глаза и уставилась на гостя.
– Милорд, а вы какого черта здесь забыли?
Келлингтон медленно моргнул.
– Знаете, вы можете обращаться ко мне, опуская формальности, – предложил он. – Из ваших уст мой титул звучит словно издевка.
– Славно. А то каждый раз, когда я говорю «милорд», «лорд Келлингтон» или «ваша милость», у меня возникает чувство, будто я трачу на это добрую четверть жизни. Что ты здесь делаешь?
– Мистер Дарлинг пригласил меня, – пояснил Келлингтон и указал на свой томик – трухлявую книжонку в потрепанном кожаном переплете. – Он любезно сообщил, что я
