— Я понимаю, но моего мужа сейчас нет дома, и я ничем не могу помочь вам.
Питт мягко улыбнулся:
— Я вернусь вечером. Мистер Эллисон будет дома сегодня вечером?
— Да, он должен быть к обеду.
Инспектор слегка поклонился и пошел к двери.
Когда Эдвард пришел домой в шесть пятнадцать, она рассказала ему о визите Питта и о том, что он собирается вернуться.
Он тихо встал и посмотрел на нее:
— Он придет сегодня вечером?
— Да.
— Ты не должна была ему говорить, что я буду здесь, Кэролайн. — Выражение его лица было суровым. — Я должен уйти снова.
— Ты сказал сегодня утром… — Она замолчала, страх сдавил горло. Он избегает Питта, потому что лгал ему.
— Я договорился о встрече после этого, — сказал он резко. — Все равно это бессмысленно. Я не знаю ничего нового, того, чего я уже не говорил ему. Ты можешь сказать ему об этом, или пусть Мэддок скажет.
— Ты думаешь… — нерешительно начала она.
— Боже мой, Кэролайн, он полицейский и не из тех, кого принимают в обществе. Пусть Мэддок скажет ему, что у меня раньше была назначена деловая встреча и что я не знаю ничего, что мог бы добавить к его расследованию. Если он ничего не нашел до сих пор, после всех расспросов и после всего того времени, которое он потратил, то либо это преступление нераскрываемо, либо он некомпетентен.
Но Питт вернулся снова на следующий вечер и был проведен в гостиную, где сидели Кэролайн и Эдвард вместе с Шарлоттой и бабушкой. Все остальные члены семейства были на концерте. Мэддок отворил дверь, чтобы объявить о его приходе, и прежде чем кто-то успел ответить, Питт собственной персоной прошел мимо него в комнату.
— В доме джентльмена, мистер Питт, — едко проговорил Эдвард, — принято подождать, пока вы будете приглашены, прежде чем входить.
Кэролайн почувствовала, как она покраснела от его грубости и как вся похолодела, чувствуя его страх. Он, должно быть, очень напуган, если позволил себе отойти так далеко от своих обычных хороших манер… Обычных? Знала ли она его так хорошо, как ей это казалось? Зачем, ради бога, он был в тот вечер на Кейтер-стрит?
Питт, казалось, совсем не смутился. Он вошел в комнату, Мэддок удалился.
— Простите меня. Убийства нечасто позволяют мне бывать в домах джентльменов. Но даже тогда они не расположены говорить со мной, и я должен преодолевать их нежелание всеми доступными мне средствами. Я уверен, что вам так же, как и мне, хочется, чтобы убийца был найден и арестован.
— Конечно. — Эдвард смотрел на него холодным взглядом. — Однако я уже сказал вам все, что знаю… более чем один раз. Мне нечего добавить. Я не вижу, как повторение сказанного может помочь вам.
— Вы удивитесь, но зачастую добавляются детали, вспоминаются мелкие вещи…
— Я не вспомнил ничего.
— Где вы были в тот вечер, мистер Эллисон?
Эдвард нахмурился.
— Я уже говорил вам, что был в клубе, который довольно далеко от Кейтер-стрит.
— Весь вечер, мистер Эллисон?
Кэролайн посмотрела на Эдварда. Тот побледнел. Ей показалось, она явственно видит борьбу, которая происходит в его голове. Сможет ли муж продолжать лгать? Боже милостивый, что же он скрывает? Она повернулась к Питту. Его умный взгляд был направлен не на Эдварда — инспектор наблюдал за ней. Кэролайн вдруг ужаснулась тому, что он видит ее страх. Что знание о лжи отразилось на ее лице. Она отвернулась в сторону и обнаружила, что Шарлотта тоже наблюдает за ней. Она задыхалась в этой комнате, ужас почти остановил дыхание.
— Весь вечер, мистер Эллисон? — вкрадчиво переспросил Питт.
— Э… нет. — Голос Эдварда звучал очень напряженно и был довольно скрипучим.
— Куда вы ходили? — Питт был абсолютно вежлив. Если он и удивлен, то сумел скрыть это.
Он уже знал? Сердце Кэролайн сжалось. Он знал, где был Эдвард?
— Я навещал друга, — ответил Эдвард, глядя Питту в глаза.
— Понятно. — Питт улыбнулся. — Какого друга, мистер Эллисон?
Тот колебался.
Бабушка выпрямилась в своем кресле.
— Молодой человек! — произнесла она строго. — Помните ваше место — и здесь, в этом доме, и вообще в обществе. Мистер Эллисон сказал вам: он навещал друга. Этого вполне достаточно для ваших целей. Мы ценим то, что вы выполняете свой долг. Выполняете ревностно, как это необходимо для правосудия и для безопасности общества. И, конечно, мы будем помогать вам, насколько сможем, но не думайте, что наша добрая воля позволит вам переступать границы дозволенного.
Брови Питта поползли вверх, что скорее выражало юмор, чем досаду.
— Мэм, к сожалению, преступление не уважает ни личностей, ни различия в социальном статусе. Убийца должен быть найден, или следующей жертвой может оказаться одна из ваших внучек.
— Ерунда, — разъярилась бабушка. — Мои внучки — женщины высоких моральных принципов и приличного поведения. Я принимаю во внимание, что вы, возможно, не знакомы с такими женщинами, и поэтому прощаю вам оскорбление, нанесенное из-за вашего невежества, а не из желания оскорбить.
Питт глубоко вздохнул.
— Мэм, у нас нет причин думать, что этот преступник ненавидит исключительно аморальных женщин или склонных к этому. Мисс Абернази была немного фривольна, но не более того. Лили Митчелл имела безупречную репутацию, и мы не имеем права порочить ее. Даже ее отношения с Броди, как мы выяснили, абсолютно не были предосудительными.
Бабушка уставилась на него, слегка раздувая ноздри.
— Что допустимо для служанки или полицейского, недопустимо для леди, — сказала она осуждающе.
Питт сделал легкий поклон:
— Прошу прощения, мэм. Я верю, что мораль универсальна. Положение в обществе может изменить степень вины, но безнравственное поведение все равно остается таковым.
Бабушка набрала воздух, собираясь осудить его безрассудство, затем рассмотрела его аргументы и решила не высказываться.
Кэролайн взглянула на Эдварда, который продолжал молчать, затем на Шарлотту. Та смотрела на Питта с удивлением и некоторым уважением.
Инспектор вновь обратился к Эдварду:
— Мистер Эллисон, будьте добры назвать имя и адрес вашего друга. Уверяю вас, что это необходимо. А также и то, насколько точно вы можете сказать время вашего ухода из его дома.
Снова в течение какого-то времени царило молчание. Для Кэролайн это была вечность, как если бы она ожидала сообщения о надвигающемся бедствии.
— Боюсь, что не смогу вам сказать, в какое время я ушел, — ответил Эдвард. — В то время, конечно, я не знал, что это будет так важно.
— Возможно, ваш друг вспомнит. — Питт казался невозмутимым.
