уязвить космос, нарушить его целость или помешать его действиям.
12. Предприняв должное относительно материи, когда структура стихий утвердилась, красота творения обрела изящество, а связи ее стали настоящим чудом, Разум оставил Сильву и принялся за создание Души.
13. Источник света, питомник жизни, благо от блага, полнота божественного знания назывался разумом Всевышнего. Это ум высшего и сверхвеликого[174] Бога, из божественности его родилась Природа, а в ней — образы живой жизни, вечные понятия, умопостигаемый мир, предвидение будущего[175]. Словно в чистом зеркале[176], можно было в ней наблюдать, что сокровенное намерение Бога определяло к возникновению, а что — к сотворению. Заключалось в ней — в общих, в родовых и в собственных индивидуальных чертах — то, что порождала Иле, порождал мир, порождали стихии. В ней же — начертанное перстом верховного зодчего: ткань времени, череда судьбы, чин веков. В ней — слезы бедняков и богатства царей, воинская мощь и счастливая наука философов, познание ангельское и познание человеческое, все, что вмещает в себе небесный свод. Обладающая же таким бытием причастна вечности, единоприродна с Богом и по сути своей неотделима от Него. Из этого источника жизни и света проистекла и явила себя миру Энделихия, жизнь и светоч вещей.
14. Она представляла собой сферу, огромную, четкого размера, но такую, что обозреть ее можно было лишь умом, а не глазами. Ее светлая субстанция походила на струящийся источник, и эта двойственность ее облика смущала зрителя, видевшего перед собой то ли воздух, то ли небо: разве кто-нибудь дал точное определение сущности, живущей созвучиями и числами? Поскольку она словно колдовскими чарами скрыла свое истинное лицо, невозможно было разобрать, каким образом эта жизнетворная искра никогда не затухает и ярким светом разгорается в каждом живом существе[177].
15. Итак, Энделихия оказалась в ближайшем родстве с Разумом, и, чтобы столь достославная супруга не почла неровней себе Мир, рожденный матерью Сильвой, Промысл предусмотрел условия некоего договора, согласно которым материальная природа и природа небесная обрели бы должное согласие на основании должного расчета. Тонкость сама по себе не дружна с грубостью, поэтому для соединения их между ними разместилась пропорция: тело и душу она скрепила, словно клеем, брачными узами[178]. Когда обычная враждебность их сменилась симпатией, согласие породило дружбу, а дружба — взаимное доверие, что можно видеть и по сей день[179]. Мир трудился, все время страдая от разнообразных бедствий: обычный ход Природы то страшный жар беспокоил пожаром, то влага — наводнением. Сюда Энделихия поспешила направить все свои силы, чтобы поскорее навести порядок в новом жилище, ведь, при всем своем гостеприимстве, она не потерпит непрошеного гостя в своем храме[180].
16. После заключения по обоюдному согласию союза между Душой и Миром новорожденный Мир сразу передал полученное от духа всем живым существам — кому одушевлением, кому через взращивание, следуя предрасположенности всех и каждого: эфир подобает насельникам эфира, чистое — чистым. Ничего удивительного в том, что Природа тяготеет к тому, что ей всего ближе. Так и Энделихия силу и родство свое нашла на небе, в звездах, там, в вышних она и поселилась, чтобы всю себя, все свои силы безраздельно отдать небесным телам, а на земле ее власть слаба. Эта слабость приводит к медлительности, свойственной телесному существованию, и в этом Энделихия являет себя слабее, чем она есть на самом деле.
Итак, укрепленные благодеянием Души, стройной чередой вещи начали выходить из утробы матери Сильвы[181].
III
Так отделился от звезд эфир легкий, звезды — от неба,
Небо — от воздуха, твердь земная — от водных глубин.
В небе десница Творца и с нею небесные слуги
Вместе за дело взялись, творению давши зачин:
Небу — окружность, огню — чистейшую сущность придали,
Ход круговой и богов сотворили могучих толпу.
Здесь я богами зову тех, кто пред Господом служит[182],
Тех, кого истины день в истинном свете хранит.
10 Мира эфирного сень, огражденный от всякого шума,
Воздух сверлящего, град, обнесенный крепкой стеной
Тайные троны хранит. А в совсем недоступных высотах,
Космоса выше[183] живет, как учит нас вера, Господь.
Ближе всех к Богу, умом совершенным к тому ж наделенный,
Тайные мысли Его читает один Херувим.
Пламя желанья палит Серафима иное, но все же
Бог для обоих предмет желанья, свята их любовь.
В стройном Престолов полку славно правит тот дух глубочайший —
Разум, всеведущая господня ума глубина[184].
Службой своею гордясь, имя славное Сил превозносит —
20 Ангельский сей легион достоин повелевать.
Духи, которым дано зваться Господствами, правят
Сразу за ними стоящим чином небесным Начал:
Пусть в послушании он, начальствовать может не хуже
Прочих, наказы его достойное войско блюдет.
Власти, священная рать, чудесами сей мир наполняет,
Ведь они властны свою сами силу являть[185].
Полк многочисленней звезд идет за своим Михаилом
Архистратигом вослед, ангелов славных толпа.
Ниже всех ангел. Сложи теперь всех, кого мы назвали:
30 Девять всего обретешь в иерархии этой чинов.
Неба субстанция, высь, от земного далекая, чтобы
Стать совершенной во всем, особый прияла наряд:
Пишет звездами свою небо картину, правдиво
Все предвещая, чему сбыться велела судьба,
Предзнаменует оно, куда в своем ритме неспешном
Бег созвездий влечет столетий всех череду.
Звезды уж держат в себе все то, чему время настанет
В чине своем низойти и в предначертанных местах:
Там и державный Форон, и вражда промеж братьев фиванских,
40 И Фаэтонов пожар, и Девкалионов потоп,
В звездах бессребренник Кодр и Крез, знаменитый богатством,
Блудолюбивый Парис и стыдливость сама — Ипполит,
В звездах красавец Приам, Турн, что не ведает страха,
Умник Улисс и силач, не знающий равных, Геракл,
В звездах борец Полидевк и Тифий, правивший судном,
Ритор живет Цицерон среди них и Фалес геометр,
В звездах слагает Марон стихи свои, Мирон ваяет,
И всю латинскую знать затмевает сияньем Нерон[186],
Перс карту неба творит, египтянин рождает искусства,
50 Греки в ученых трудах подвизались, в сражениях
