Книга Сердце Рароха - Элли Флорес

— А ты отказала, — произнес Беломир. — И правильно сделала — от такого страшного преступления никогда не бывает добра, ни самому, ни детям, ни даже правнукам в десятом колене. Спасибо тебе, Весняна Осьминишна. Сказал бы и больше, да… Не могу.

Она искоса взглянула на его губы и заострившиеся, покрытые светлыми мягкими волосами скулы и подбородок. Какой же он еще молодой… Четыре года всего разницы. Но он — государь князь, она же — дочь смерда. Баженецкий дар их разводит, а не сближает. И хоть бы не было Пребраны, невесту бы ему пришлось выбирать по знатности, а не по любви горячей…

— Зачем ты пришел? — она не хотела, чтобы вопрос прозвучал грубо, но вышло именно так. — Знаешь ведь, лучше нам держаться подальше друг от друга.

— Знаю, — но говоря так, князь взял ее за левую руку и стал играть девичьими пальчиками, а потом так провел большим пальцем по внутренней стороне ее ладони, что Весняна зажмурилась. Ее охватило жаром вдвойне — и собственным, и исходящим от Беломира. — Только я послом пришел, тебя зовет княгиня, хочет сказать что-то важное.

Значит, не вся ее мука кончилась. Придется пойти туда, посмотреть в глаза женщины, которая имеет право любить этого мужчину, спать с ним, улыбаться ему хоть денно и нощно. Придется выслушивать благодарности, что-то отвечать, делать вид, что рада, и…

Невыносимо это. Боги, ну за что же вы так со мной? Я ли вам не послушная работница? Я ли не рискнула жизнью своим и разумом ради невинной женщины? И это мне… За послушание ответочка? Видно, любите вы шутить. И недобро шутите.

— Идем, светлый князь, — она подождала, пока он встанет, и протянула руку, якобы за помощью при подъеме. На самом деле, конечно, могла вскочить с легкостью, потому что яблонька восполнила почти все утраченные силы. Однако, памятуя о повадках Мирки — не лучше ли хоть иногда позволить мужчине побыть самым сильным и нужным? Невинная хитрость, почему б и нет.

Пусть Пребране достается весь ломоть пирога, а ей — одни крошечки. Она и такому угощенью рада.

Возвращение во дворец было совсем не торжественным. Беломир шел впереди, Весняна сверлила взглядом его спину и молчала.

В покоях княгини царила тишина, куда-то сгинули все посторонние. Сама Пребрана, бледная, худенькая, в простом повойнике с платком и каком-то восточном, изукрашенном лентами одеянии, похожем на длинный свободный мешок, разбирала сундук с приданым.

Это был именно тот сундук — на крышке красовались знакомые Весняне знаки с калиновой веточкой, голубкой на гнезде, засеянным полем и другие. Крышка была откинута, внутри грудами лежали драгоценные одеяния, белье, украшения…

А Пребрана, сидя на низкой табуретке со стопкой вышитых рушничков, тихо плакала.

— Что с тобой, жена? — Беломир вмиг стал из мягкого задумчивого возлюбленного строгим и жестким владыкой. Он подошел к ней и приподнял пальцами подбородок. — Позвать обратно служанок? Говорил же, рано их отсылать!

Она отмахнулась, утерла слезы, достала из стопки один длинный рушник с красными петушками, прочие кинула в сундук. И захлопнула крышку.

— Сядь, муж. И ты, целительница светлая, сядь, будь свидетелем разговора моего с князем Беломиром, ибо ты жизнь и душу мои спасла, тебе я верю.

Повиновавшись настойчивой просьбе, баженянка присела на ближайшую лавку и чинно сложила руки на коленках.

Беломир вздрогнул, что-то хотел сказать, но передумал и пристроился рядом.

— Начну речь свою с того, что сознаюсь во лжи тебе, муж мой и владыка. И хоть не моя то ложь, а клубок из нее при моем участии сплелся, и так он меня опутал, что быть бы нам несчастными до скончанья жизней. Только стряслась беда с темным духом, и открылись очи мои — поняла, что умирать и уносить неправду в могилу самое страшное, что может быть с человеком.

Пребрана выдохнула и помолчала. Двое слушателей застыли, как вырезанные из липового дерева светлобожьи образы.

— Отец мой, Бранибор, очень хотел вернуть те златоносные земли у южной границы. И когда понял, что есть возможность выдать меня за тебя замуж, ухватился обеими руками. Только одно он забыл упомянуть при подписании Рудничного ряда — что бесплодна я. И наследника мужского пола не будет точно. Значит, открыта дорога к тому, чтобы истребовать захваченные вами земли назад как можно скорее, и по закону.

Есть, однако, выход: ежели засвидетельствую я ложь отцовскую перед тобой и большим княжеским советом, тот ряд можно будет считать недействительным. И нашу свадьбу… Тоже. Все равно мы с тобой вместе не были, как муж и жена.

— К чему ты все это говоришь, жена? И когда — именно сейчас⁈ — судя по голосу и прорезавшейся на лбу глубокой морщинке, Беломир был не просто потрясен, а совершенно вне себя. Кроме того, Весняна ощущала, как волна тепла идет от его тела, и слышала, как беспокойно возился в неяви шумный Похвист, а рядом разгорался все жарче сокол Рарох.

— К тому, муж мой, что хочу развода. Решила я в благодарность спасшим меня светлым богам стать их служительницей, целительским делом заниматься. — И Пребрана обвела себя кругом и поднялась на ноги. — Пока я еще слаба, конечно… Но едва поправлюсь, уеду в лесной храм Раданы Летуньи, что на западной границе княжества твоего стоит уж пять сотен лет. И нет, муж мой, не отговоришь ты меня никоим образом — выход этот и тебе, и мне развяжет руки. А отцу моему неповадно будет обманом дела вести да кровь родную на алтарь класть без спросу, может, подумает на досуге о нечистом сердце своем и и том, что за богатство оставит он сыновьям.

Внезапно окруживший Весняну палящий жар схлынул. Голос Беломира прозвучал резко:

— Не судьба мне, выходит, счастливым в браке быть. Неволить не стану, давай сюда рушник, коим нас на свадьбе связывали.

Пребрана молча подала ему требуемую вещь, князь схватил рушник, сложил вдвое, слегка перекрутил и вытянул правую руку.

— Прикладывай, пока я не передумал.

Весняна смотрела — и не видела, слушала — и не слышала. Она будто вышла из тела, оставаясь только безмолвным неподвижным свидетелем события, которое не могла вообразить даже во сне.

А князь уже связал свою руку с рукой жены и обнажил кинжал.

— Согласна ли ты, Пребрана Браниборовна, развод мне дать, по обычаю предков, по воле своей и без обиды сердечной?

— Согласна. А ты, Беломир Негославович, согласен развод мне дать, по обычаю предков, своею волею и безо всякой обиды?

— Да.

Когда кинжал завис над