Ознакомительная версия. Доступно 15 страниц из 71
же изобретателен и замысловат, как в речах? Но мельком. Ибо исключено. Какая жуткая специфическая внешность. Критерии…
Он, мамонт, после той лекции: а вас я попрошу остаться. Факультатив, tete a tete. Надеюсь, сказал, я правильно понят. Ваш, сказал, текст — ведь чистый Веничка. Поток сознания без русла, без направления, без ничего. Но! В том-то и! Океан, сказал, тоже не имеет русла и направления, но… Вот, сказал, Солярис. Читали? (Читала). Улавливаете? (Смутно). Что там, в Солярисе, всплывает — неважно, сказал, для Соляриса, но почему-то важно тому, перед кем это всплывает. М? (Следующая пара — через пять минут. Кофеёк стынет!) Ангел ходит голым — тот же уровень. М?
Слушать приятно, подвох очевиден.
Да охмурял просто. Не получилось. Раньше всегда получалось. С кем только ни. О, мамонт, о! Да, неказист. Но мысль, мысль! Мысль интересная! Любая сочтёт за честь! А тут — облом.
Как же?! А разве не…
Не.
Почему, однако?
Потому. Какая жуткая специфическая внешность. В человеке всё должно быть прекрасно. И мысли, и… внешность.
Хотя в какой-то момент вдруг возникло…
Нет, это не этого. Морок! Кыш!
И мамонт вымер. Сам по себе. Потом. Без чьего-либо соучастия. Лежал в халате и с небритою бородою. Такова была его последняя воля. Все мы лишь гости на этой планете. Погостил? И будет!
Как хороши, как свежи были розы…
Она была в Париже. По случаю. Сорбонна, всё такое. Но через фатальное невозможно прислала прощальный букет.
И кто-то ещё говорит: платоническое — чушь собачья.
Сами вы чушь собачья! Уличители, понимаешь! Уб-била бы, понимаешь! Что вы понимаете вообще!
* * *
Ангел ходит голым — ведь чистый Веничка. Спасибо за понимание и толкование, учитель. Очевидно, решал какую-то свою проблему сути мастерства, Ангел под руку, пришёлся кстати. На первый взгляд, изощрённо обхаял, уничтожил. Автор, с изменившимся лицом беги к пруду — топиться. Но лишь на первый взгляд. Обо всём и ни о чём и тем самым обо всём. Не любо — не слушай, а врать не мешай.
Вещун Саныч Казачьих бань — показательная реинкарнация. Зря ли ненароком пробросила Венича в его адрес. Вещун чуткий, заценил. И стало так. Саныч и Венич — одно… значно. Банный веник — да-да. Но и Веничка с непременным сопутствующим ласковым матерком — куда ж без!
Глава 7
Лёва Воркуль — другой коленкор. Хотя тоже не красавец, даже противен. Но колоритен. Оперативный псевдоним — Роджер.
Простая, казалось бы, истина: чем более колоритен, тем менее достоверен. Однако нас возвышающий обман дороже какой-то тьмы низких истин. Лёве ли не знать! Мэтр фотографии как искусства. Не ремесло (низкая истина), но искусство (возвышающий обман). Всё левое крыло пятого этажа на факультете — кафедра фотодела. Студенческий сленг: этаж красных фонарей. Брысь, ассоциации! Рождение фотографии — только при красных фонарях. И в темноте, конечно, и в темноте. Наука умеет много гитик.
Молодые-да-ранние с «мыльницами», сдающие в ателье, на голубом глазу предъявляющие стопку фоток ради зачёта — сразу: пшли вон!
Но почему?! Вот — портрет, вот — пейзаж, вот — репортаж, вот — ню. Всё, как было задано!
Кем было задано? Мой юный друг, фотки никто вам не задавал. Тем более, цифру. Заберите это с собой. Учились бы, на старших глядя. (Пальцем в небо). Придёте в следующий раз, осенью. Да, всего лишь зачёт, но автоматом получить — не получится.
Строг. Но справедлив. По-своему.
Пальцем не просто в небо, свыше, но в портрет за спиной и над головой. Поясной портрет-дагеротип. Луи Жак Манде Дагер. Художник, создатель фотографии. 1787–1851. Франция.
Строгий Воркуль и в себя бы ткнул, но Дагер внушительней как-то. Многие путают: о! препод свой портрет повесил! ну, ваще!.. Не его портрет, не его. Разительное сходство, да, налицо. Рукотворное. Не без ретуши, но самую чуть. Препод холил-лелеял анри-катр (Henri quatre), бородку клинышком под нижней губой, не ради сокрытия своего убывающего подбородка, но у Дагера такая же. И причёска romantique. Брови, нос, губы — тоже похоже. Если хмурить брови, морщить нос, кривить губы на определённый манер. Если навести любого сюда входящего на мысль: о! препод свой портрет повесил!
Конечно, переигрывал. О Франция, родина фотографии! Вот откуда вдруг вкрапления галлицизмов попёрли! Воркуль рулит! Он не картавит — грассирует. Не гриппует — это прононс. Не манерен — изыскан. Не нахален — галантен. Фотограф божьей милостью, не фиксирует — запечатлевает. Каналья трактирщик! Всучил нам анжуйское вместо шампанского и воображает, что нас можно провести!
Мой юный друг, немедленно покиньте аудиторию. Никто не гонит окончательно. Погуляйте пока в коридоре, по Галерее. Взвесьтесь. И возвращайтесь через четверть часа. Но если найдёте себя (сами-сами!) очень лёгким, тогда — по осени. А как иначе! À la Daguerre comme à la Daguerre![8] О, каламбурчик! На поверхности, но раз уж всплыл, да пребудет как воркулевский мем (так теперь говорят, молодёжь?).
Многая и многая молодёжь, матерясь и матерясь, возвращалась по осени, пропуская попытку «через четверть часа». Бессмысленно соваться. Воркуль — такое Манде!
Но-но!
Что — но-но? Дагер — Дагер, ан ещё и Манде (см.). Что в имени тебе моём? Нет, какая… какой Манде! Вшивый зачёт, но без него… Теперь всё лето к чертям, и тогда вообще! А если по осени на пересдаче завалит, вообще тогда! Не завалит. Никого ещё не заваливал. Просто манера. Что мы такого ему сделали?! Ну, поставь ты зачёт, и навсегда забудем! Нет, куражится, Манде! И ведь снова начнёт: погуляйте по Галерее… Когда ж это кончится!
О Галерея, о! Пятый этаж, вся коридорная стенка. Там, знаете, работы лучших мастеров. По одной на каждого — и Жак-Анри Лартиг, и Франк Фурнье, и Ян Артюс-Бертран. Французы, французы. Ещё б! Не американцев же сюда, не японцев — при всех ихних достижениях. Mauvais ton. Справедливости ради, пара-тройка снимков от Юрика Роста, Паши Маркина, от Валеры Плотникова. (Юрик, Паша, Валера — а как ещё!). Само собой, с полдюжины от питерского Карла Буллы, дедушки русского фоторепортажа. (Карл-Карлыч — а как ещё!). Остальное, числом поболее — Лев Воркуль. Пропорциональность — непроизносимое слово. Сочтёмся славою. Галерея обширная. Ню. Лев Давидович Воркуль, знаете, признан — по части ню.
Признан виновным?
Тьфу на вас! Было давно, и не так всё было! И ничего не было! Следствие опростоволосилось. Надо различать-таки, где вменённая порнография, где допустимая эротика, где обнажённая натура. Ангел тоже ходит голым, но он ангел.
Ознакомительная версия. Доступно 15 страниц из 71
