да или нет? Оставлять ли в неприкосновенности коммерческую тайну, да или нет? Давать ли рабочим возможность контроля, да или нет?
— Давать! — выкрикнул Восков, и зал повторил: «Давать!».
Ленин собирает записки, весело смотрит в зал, уже собирается уйти, но — еще один взгляд в сторону меньшевиков, и чувствуется, что ему нужно нанести последний удар, прежде чем он уступит трибуну.
— Добивайтесь, товарищи рабочие, — твердо говорит он, — действительного контроля, а не фиктивного, и все резолюции и предложения такого фиктивного бумажного контроля самым решительным образом отметайте.
Эти проницательные слова делегаты повторят на заводах, в цехах, в мастерских, донесут их до «медвежьих углов» России, пройдут с ними фронтами гражданской войны и первых строек молодой республики. А сейчас 573 из них тянут руки ввысь за ленинский проект резолюции, и только тринадцать, пряча взгляды от соседей, голосуют за меньшевистскую трактовку «контроля» и тем самым за доверие Временному правительству.
Восков чувствовал себя, как на празднике. Сражение, происходившее здесь, было его стихией. Азартно беседуя с текстильщиками у одного из громадных окон бокового коридора, он и не заметил, как из группы проходивших людей отделился Свердлов, подошел, положил ему руку на плечо:
— Не горячись, Семен Петрович. Сбереги жар для Сестрорецка. — И обратился к своему спутнику: — Владимир Ильич, это и есть товарищ Восков.
— Слышал, слышал. — Ленин крепко пожал руку Воскову. — Кажется, это вы, товарищ Восков, руководили бруклинской стачкой в шестнадцатом году? И недурно руководили. Ваши впечатления о сестрорецких рабочих? У вас есть возможность сравнивать. Как вы оцениваете их революционные качества?
— Крайне высоко, Владимир Ильич. С ними можно идти до конца.
— Рад, очень рад. За наш питерский пролетариат и за ваших сестроречан, в частности. А скажите, товарищ Восков, по вашему мнению, рабочие Сестрорецка разберутся в двух точках зрения на контроль за производством?
— Отлично разберутся, Владимир Ильич. Они жизнью учены. И мы им всячески поможем в этом.
— Жизнью учены? Так, так.
Ленин на короткое время задумался.
— А теперь хорошенько подумайте и тогда ответьте, пожалуйста. Яков Михайлович говорил, что вы довольно остро поставили у себя в завкоме вопрос о производстве винтовок. Не собираемся ли мы таким образом поддерживать оборонческие позиции коалиционного правительства?
— Трехлинеечки для другой надобности, — весело отозвался Восков.
— Так, для другой, стало быть? — Из глаз Ленина заструился смех. — А эту другую надобность понимают все ваши товарищи? Можете ли вы уверить нас, что в случае такой надобности мы, большевики, сумеем опереться на фабзавкомы, как на передовую организацию рабочих? Ведь организация эта молодая, совсем молодая..
Восков посмотрел на Свердлова в поисках поддержки.
— Нет, нет, я не Якова Михайловича спрашиваю, — и опять глаза Ленина смеялись, — я спрашиваю председателя солидного фабзавкома.
Восков провел рукой по лицу.
— Фактов для обобщения пока маловато. Но сердцем чувствую…
— Сердцем, а также чутьем подпольщика и любителя острых схваток с буржуазией, — подзадорил его Ленин.
Семен широко улыбнулся.
— С таких позиций легче делать прогнозы, Владимир Ильич. Лично я очень верю в революционную стойкость фабзавкомов.
— С такой определенностью руководить легче, — засмеялся Ленин, увлекая за собой Свердлова, и уже издали громко сказал: — Значит, стоило, товарищи, вступить в сражение за фабзавкомы.
И, рассказывая о впечатлениях этих дней сначала в своем заводском комитете, потом на шеститысячном собрании оружейников и в цехах, Восков повторял простые и убедительные ленинские слова:
— Добивайтесь, товарищи, действительного контроля, а не фиктивного, бумажного.
И сам показал, чем отличается дело от бумажки.
На первое же заседание фабзавкома был приглашен новый начальник завода капитан артиллерии Шебунин, заменивший царских администраторов. Он пришел с ворохом докладных и писем, из которых следовало, что продукция оружейников из месяца в месяц снижается.
— Куда смотрят ваши снабженцы, экономисты, конторщики? — спросил Восков. — Возьмите их за шиворот, заставьте пошевелиться. Нам нужны не «охи» и «ахи», а реальные подсчеты и конкретные меры.
— Ваши рабочие больше митингуют и пьют, чем стоят за станками, — сказал Шебунин. — Какой уж тут план может быть!
Люди зашумели. Восков остановил их.
— Митинги, капитан Шебунин, у нас были, есть и будут. Это неплохая форма волеизъявления масс. А за пьяниц возьмемся. Но не смешивайте нескольких пьяниц с рабочими. Дайте людям четкое задание, обеспечьте их материалами — и они горы своротят.
Через три дня он получил от снабженцев и экономистов все, что хотел узнать, а еще через неделю начальник завода изложил в комитете свои предложения. Заканчивая обзор, Шебунин, несколько замявшись, сообщил:
— Мерами фабзавкома по поднятию дисциплины лично я удовлетворен.
— Спиртное укараулили? — спросил кто-то.
Грохнул смех. Начальник весь месяц не мог обнаружить, кто похищает спирт из механической мастерской, пока рабочие не поймали разгильдяев и не выгнали их с завода.
Были вопросы и посерьезнее. Членам фабзавкома дали поручения объездить предприятия и договориться с рабочими о возможности переброски сырья в Сестрорецк. За топливом решено было послать в Донбасс самого председателя. Никак не удавалось решить проблему с рабочим снабжением.
— Хотя бы детей обеспечить! — сказала Мария Грядинская, браковщица оружейной мастерской.
У Семена сердце сжалось. Еще вчера Андреев и его невеста Лида твердили Семену о нездоровом виде детей. И особенно младшей, Женечки.
…Завком ждал слова Воскова.
— Слушайте, товарищи, — предложил он. — А не потрясти ли сестрорецких купцов? Объявим реквизицию продуктов, согласуем с местным Советом, и точка!
— Восков вспомнил свою молодость, — злословили меньшевики. — Фабзавкомом правит экс.
Семен не прошел мимо их выпадов:
— Когда веками грабили рабочих — это считалось узаконенным. Когда же мы хотим реквизовать часть награбленного, нам кричат: «Эксы!», «Грабители с большой дороги!». Меньше паники, господа крикуны! Мы хотим лишь уберечь от голодной смерти наше будущее — наших детей.
Но когда всем многодетным женщинам начали выдачу молочных продуктов, он постеснялся стать с ними в очередь.
— Я отец, — ответил он Лиде шуткой, — а мы приглашали матерей.
Он пропадал в Донбассе больше недели, вернулся сияющим.
— Выбил тринадцать тысяч пудов угля сверх того, что обещали. Славные ребята в Донбассе! — всмотрелся в лица встречавших его товарищей. — Вячек, Федор, что это вы как на панихиде? Дети мои здоровы?
— Дети здоровы, — ответил Федор Грядинский. — Уж мы постарались тут без тебя, чтобы молоко восковцы имели. Получено неприятное сообщение, Семен. Временное правительство готовит против нас какую-то провокацию.
— Интересно! — загорелся Семен. — Вот где наши люди получат боевую закалку. Нужно раздать оружие.
— Нет, нет, — сказал Зоф. — Стрелковую закалку пока отложим, товарищ Восков. И раздачу оружия — тоже.
Семен тяжело вздохнул:
— Наверно, я ошалел. За четверо суток и четырех часов не соснул… Какие-то загадки загадываете.
