что положение злосчастного мистера Айрленда было поистине жалким – он оказался абсолютно беспомощен и не мог защитить себя от стольких неопровержимых доказательств. Вот почему я полагаю, что сочувствие публики оставалось на его стороне. Тем не менее, было ужасно думать о том, что его жена, предположительно, знала, что мистер Айрленд виновен, и с тревогой ждала того кошмарного момента, когда по выздоровлении мужу придётся столкнуться с сомнениями, подозрениями, а то и открытыми обвинениями, усиливавшимися день за днём.
ГЛАВА XX.
АЛИБИ
– Прошло почти шесть недель, прежде чем доктор, наконец, позволил своему пациенту заняться серьёзным делом, которое так сильно выбило его из колеи.
Замечу, что среди множества людей, прямо или косвенно пострадавших в результате этого загадочного происшествия, никто, по-моему, не вызывал большего сострадания и искреннего сочувствия, чем Роберт Айрленд, старший сын управляющего.
Вы помните, что он служил клерком в банке? И, естественно, когда на отца упали подозрения, положение сына стало невыносимым. Все были очень добры к нему. Мистер Сазерленд Френч, назначенный исполняющим обязанности управляющего – на время прискорбного отсутствия мистера Льюиса Айрленда – изо всех сил старался демонстрировать молодому человеку доброжелательность и симпатию, но вряд ли кто-либо (в том числе и мистер Френч) сильно удивился, когда после того, как удивительные заявления миссис Айрленд стали достоянием общественности, мистер Роберт скромно намекнул временному управляющему, что решил разорвать отношения с банком.
Естественно, в его распоряжении оказались лучшие рекомендации. Впоследствии стало понятно: как только отец полностью выздоровеет и перестанет нуждаться в его присутствии в Лондоне, он попытается найти работу где-нибудь за границей. Мистер Роберт упоминал о новом добровольческом отряде, организованном для военной полиции в новых колониях, и, по правде говоря, никто не мог винить его в том, что он хотел оставить далеко в прошлом все связи с лондонскими банковскими организациями. Было совершенно очевидно, что собственная семья перестала надеяться на невиновность бедного управляющего.
И всё же мистер Айрленд был абсолютно невиновен. Вы должны помнить, как этот факт стал всеобщим достоянием, как только бедняга смог сказать слово в свою защиту. Что он и сделал.
Мистер Айрленд очень любит музыку. В тот вечер, когда он сидел в своём клубе, то увидел в одной из ежедневных газет объявление о необычайно привлекательной программе концерта в Квинс-Холле. Он не был одет для театра[62], но, тем не менее, почувствовал непреодолимое желание услышать эти чудесные музыкальные произведения, поэтому направился в Холл. Такого рода алиби обычно очень трудно доказать, но Дама Фортуна, как ни странно, благоволила мистеру Айрленду – вероятно, чтобы компенсировать те тяжёлые удары, которые без устали наносила ему в последнее время.
Место, проданное мистеру Айрленду в кассе, оказалось незаконно занятым решительной женщиной, которая отказалась удалиться. Пришлось обратиться к служителям, которые запомнили не только инцидент, но и лицо, и внешний вид джентльмена, ставшего невольной причиной ссоры.
Как только мистер Айрленд смог говорить, он упомянул о произошедшем и назвал лиц, бывших свидетелями этого. И свидетели опознали его – к изумлению, следует признать, как полиции, так и общественности, давно и определённо решивших, что никто не может быть виновен, кроме самого управляющего «Английского Провидент-банка». Более того, мистер Айрленд оказался довольно богатым человеком, с хорошим счётом в «Юнион-банке» и изрядными личными средствами – результатом многих лет бережливости и добропорядочной жизни[63].
Он легко доказал: если бы у него действительно возникла срочная необходимость в 5000 фунтах (именно столько той ночью извлекли из банковского сейфа), то с помощью имевшихся в его распоряжении ценных бумаг в течение часа он собрал бы вдвое большую сумму. Страхование жизни было полностью оплачено, а максимальный долг не превышал пяти фунтов.
Он помнил, что в ту роковую ночь попросил сторожа не запирать дверь в его кабинет, так как собирался написать несколько писем, когда вернётся домой, но позже совершенно забыл об этом. После концерта он встретил сына на Оксфорд-стрит, недалеко от дома, и больше не думал о конторе, дверь которой была заперта, и всё выглядело так же, как и обычно.
Мистер Айрленд категорически отрицал, что находился в конторе в тот час, когда, по утверждению Джеймса Фэйрберна, миссис Айрленд изумлённо произнесла: «Льюис, чем, чёрт возьми, ты занимаешься здесь, да ещё и в темноте?» Таким образом, стало полностью ясно, что и жена управляющего, и сам разговор Джеймсу Фэйрберну просто померещились.
Мистер Айрленд отказался от должности управляющего «Английского Провидент-банка»: как он, так и жена не сомневались в том, что с их именем было связано слишком много разговоров и слишком много злословия, поэтому ясно, что банк не станет держать такого служащего. Кроме того, здоровье мистера Айрленда оказалось подорванным. Теперь у него красивый дом в Ситтингборне, и в часы досуга он развлекается любительским садоводством. А я – единственный в Лондоне (помимо людей, напрямую связанных с этим таинственным происшествием) знаю истинное решение загадки, часто задаваясь вопросом, что из этого известно бывшему управляющему «Английского Провидент-банка».
Старик в углу замолчал. Мисс Полли Бёртон, преисполнившись самонадеянности, с началом рассказа решила внимательно выслушать все факты и доказательства, которые собеседник изложит ей, и следить за сутью, чтобы попытаться прийти к собственным выводам и сокрушить допотопное пугало своей проницательностью.
И в результате не произнесла ни слова, поскольку не пришла ни к какому выводу. Действительно, это дело непрестанно поражало и озадачивало публику – с того момента, когда общественное мнение поставило под сомнение честность мистера Айрленда, до тех пор, когда его честность была неопровержимо доказана. Кое-кто подозревал, что настоящей воровкой была миссис Айрленд, но от этой идеи вскоре пришлось отказаться.
Миссис Айрленд не испытывала ни малейшей нужды в средствах. Ограбление произошло полгода назад, и в её кармане за это время не оказалось ни единой банкноты из украденных. Кроме того, у неё должен был быть сообщник, поскольку в ту ночь в кабинете управляющего видели двоих; и если другой был её сообщником, почему она рискнула выдать его, громко заговорив в присутствии Джеймса Фэйрберна, когда намного проще выключить свет и погрузить зал во тьму?
– Вы абсолютно неправы, – прозвучал резкий голос в ответ на мысли Полли, – и рассуждаете совершенно неверно. Если вы хотите овладеть моим методом индукции и улучшить свои мыслительные способности, вам нужно следовать моей системе. Прежде всего полагается установить один абсолютно бесспорный, положительный факт. И двигаться от отправной точки, а не блуждать в лабиринтах предположений.
– Но
