диспетчеры теряют радиосвязь. Это время движения в плазме. В работу вступает система средств предупреждения о ракетном нападении, действует командный пункт Ракетных войск стратегического назначения. Пройден рубеж 80 километров, 65 километров… «Буран» использует режим погашения кинетической энергии за счет зигзагов маршрута движения и ему удается добиться снижения температуры на носовой части фюзеляжа до 907 градусов, что намного ниже расчетной.
Бортовая телекамера поймала попадание на лобовое остекление ошметков теплозащиты. Через секунды их сдуло встречным воздушным потоком.
Конструктор Глеб Лозино-Лозинский рядом с собой слышит шушуканье коллег, которые должны были готовить информацию для средств массовой информации – весь мир следит за полетом советского шаттла. Он услышал первые выражения: «…корабль, войдя в плазму, начал разрушаться…».
В 9.11 Буран целым и невредимым преодолел участок плазмообразования на высоте 50 километров и вышел на связь на удалении 550 километров от места посадки со скоростью, превышающую скорость звука в 10 раз, – гиперзвуковая скорость. Коллеги Лозино-Лозинского перестали выдумывать текст об аварии. В ЦУПе по громкой связи восклицание: «Есть прием телеметрии. Система работает штатно». Ура! До посадки остается чуть больше 10 минут. Буран находится в районе Кизляра. Через некоторое время на высоте 9 километров Толбоев встречает «Буран» со скоростью 1600 километров в час, а «Буран» несется сверху вниз со скоростью 5400 километров в час. В этой ситуации опасность заключалась в том, что компьютер вел корабль по своей траектории выхода на точку, а МиГ-25 наводился по командам с земли. Вероятность столкновения была высокой.
– Сейчас на встречных к вам будет выходить объект, – раздается голос штурмана оператора Корсака. – Выполняйте мои команды, высота с ним у вас одинаковая, снижайтесь…
* * *
955-й: – Снижаюсь. Между нами сколько? – спрашивает Магомед.
9-й: – Между вами порядка 20 километров. Навстречу идете.
955-й: – Понял.
9-й: – Сейчас на правой… километров смотри, 10 километров, влево, крен 60, курс 240! Влево выполняйте разворот!
* * *
Через секунду Толбоев и «Буран» встретились на встречных курсах. Магомед его еще не видел, потому что «Буран» летел сверху вниз и оказался сзади. Что делать? Его нельзя упускать. Для того чтобы не упустить «Буран», Толбоев принимает мгновенное интуитивное и единственно верное решение – свалить самолет в левый штопор, так как времени на разворот уже нет. Он совершает полупетлю для выхода из штопора, включает форсаж и догоняет корабль, садясь ему на хвост. Оператор Жадовский, не готовый к такой перегрузке во время выполнения маневра, качнулся и ударил видеокамеру об обшивку, но не сломал.
* * *
955-й: – Пошел на встречу с «Бураном» на высоте 7600 м. Съемка С. Жадовского, сближение, визуально наблюдаю!
9-й: – У него высота 7600.
955-й: – Понял.
9-й: – Он идет на правый цилиндр!
955-й: – Пристроились. Между нами 3 километра.
9-й: – Понял.
955-й: – Визуально внешний обзор хороший. Тормоз работает.
9-й: – Понял.
955-й: – Делает доворот вправо.
955-й – Прошел контрольную точку, увеличивает угол. Закрылки работают.
955-й: – Шел с углом 19, уменьшает до 15.
9-й: – 955-й, проверьте выпуск шасси у себя!
955-й: – Идет со скоростью 580.
9-й: – Понял.
955-й: – Поближе подойдем, посмотрим хвост.
* * *
Вдруг полная слепота и какой-то неожиданный маневр корабля. Страх перед столкновением. От напряжения глаза мгновенно стали стеклянными.
* * *
955-й: – …Вошли в облачность! Ничего не видим. Мы его упустили.
* * *
Вдруг 80-тонный «Буран», который несся к земле со скоростью 120 метров в секунду, делает неожиданный разворот, меняя курс. В этот момент Буран выпадает из поля зрения Толбоева и антенн наземного слежения. Замешательство операторов наведения был настолько велико, что они забыли про Толбоева и прекратили наводку. Судьба «Бурана» повисла на волоске. Когда корабль заложил левый крен, первая осознанная реакция руководителей полета была однозначной: «отказ системы управления! Корабль нужно подорвать» Для этих целей на случай фатального исхода на борту корабля размешались тротиловые заряды системы аварийного подрыва. Они решили, что момент настал.
Андрей, доселе молча следивший за маневрами «Бурана», услышав намерение руководства, немедля подошел к Микояну.
– Не вздумайте взорвать! – сказал он, – ни в коем случае. – Андрей отчетливо понимал, что самолет слежения, который пилотировал его друг, не сможет избежать катастрофы, с другой стороны, только он один мог догадываться о причинах неожиданного поведения аппарата «Буран». – Дайте время.
Заместитель Главного конструктора НПО «Молния» по летным испытаниям Степан Микоян, не долго думая, вмешался:
– Подождите с подрывом!
– А если случится трагедия? – взволнованные голоса коллег.
– На участке снижения и посадки я отвечаю за объект, – сказал он в ответ, глядя на Андрея, который с благодарностью за понимание кивал ему головой. – Подождите секунду, посмотрим, что он будет делать дальше.
– Спасибо, – произнес Андрей, вновь усаживаясь за монитор слежения.
Глеб Лозино-Лозинский с возмущением продолжал слышать выводы коллег о сообщении для ТАСС: «…к сожалению, из-за непредвиденных неполадок в бортовой системе управления корабля благополучно завершить эксперимент не удалось…». Он был согласен с предложением Микояна – подождать.
А дальше «Буран» вдруг неожиданно для всех сделал круг радиусом 6 километров и уверенно зашел на посадку с противоположной стороны. Какое чудо! Андрей не удержался и, подскочив на месте, первым проронил:
– Ура!..
Все остальные молчали и не понимали, что происходит до тех пор, пока «Буран» после отметки 10 километров не сел на знакомую тропу, которую проторила для него его аналог – летающая лаборатория Ту-154.
Радиосвязь с самолетом сопровождения возобновилась.
Андрей услышал уверенный голос Толбоева:
– Отлично идет! Тянет, ромба не долетает!
Система автоматической посадки четко выслеживала три основных навигационных параметра: азимут относительно посадочной полосы, угол точки и дальность. При помощи этих переменных во времени и пространстве данных бортовой компьютер проводил беспрерывную корректировку полета объекта. На высоте 4 километров корабль идет на крутую глиссаду. С этого момента его ловят телекамеры с земли. «Буран» появляется из облаков и несется к земле с пугающей скоростью.
Взгляды всех теперь были прикованы к серой пелене облаков в направлении, откуда должен был появиться корабль. А он несся по крутой глиссаде к полосе, видимый только радиолокаторами, которые говорили: «Все нормально! На курсе, на глиссаде!». И вот, как будто из ничего, плавно обрисовались контуры «птички», которая, казалось, камнем неслась к земле. В корабле были частички жизней всех, кто его создавал, строил, испытывал…
Первая мысль: «Шасси выпущены?». Потом – крутой перелом траектории снижения, высоко задранный нос, мастерская посадка и замедляющийся пробег, для которого хватило чуть более половины полосы! Выпуск шасси и снижение до
