выйти, но Тимур придавливает к месту.
— Я всё взял.
Платье сковывает тело, а его мрачный взгляд стискивает похлеще любой ткани.
Медленно повернувшись, встречаюсь с его глазами. Чувствую руку на бедре и пальцы, мнущие ткань, и прошу лишь об одном…
— Ты же не открывал мой паспорт? — идиотский вопрос.
По-настоящему глупый, но я спрашиваю, потому что стылый холод, которым веет от Раевского, начинает до дрожи цеплять. Никакое солнце не отогреет.
— Прости, — он говорит лишь одно слово и точно бьет прямо в цель. Наотмашь.
По наитию усмехаюсь, чувствуя, как истерика подкатывает прямо к горлу. Сердце пропускает несколько ударов, прежде чем я нахожу в себе силы откашляться и спросить снова.
— За что извиняешься?
Та самая ситуация, в которой слова лишние. Что ни скажи — будет только больнее.
— Я развел тебя.
Да он меня капитально разводит, причем ежедневно и ежесекундно, однако сути это не меняет. Как ни сформулируй, будет алое пепелище, кричащее об опасности.
Выдаю ироничную усмешку. Просто защитная реакция.
— Развел на бабки или как-то по-другому?
Он ждал этого разговора. До последнего молчал, и я даже понимаю почему.
Я бы не вела себя так покорно, если бы знала, что все насмарку.
Вместо ответа протягивает паспорт. Доли секунд, и я лечу в преисподнюю. Холодными пальцами бросаю паспорт обратно. Перед глазами мельтешит лишь одно: «зарегистрировано расторжение брака».
И когда?
В день покупки щенка. Вчера, черт возьми.
Когда он говорил о чем-то реальном и заставлял меня улыбаться. Когда я мучилась и терзалась, боясь собственными руками навсегда вычеркнуть его из своей жизни.
Я боялась, а он — нет. И даже не собирается за это извиняться, потому что на деле ему ни хрена не жаль.
Одно «прости» и забыли, да?
— Останови машину.
— Мира, — касается рукой.
— Не трогай! — бездумно дергаю дверную ручку, но та, разумеется, заперта.
Какая же я идиотка.
Вырываюсь и бью по его груди, но он только сильнее наседает. Буквально пригвождает меня к сиденью авто.
— Я пошлю тебя, Раевский. Клянусь богом, пошлю прямо у алтаря и посмеюсь, когда ты получишь отказ перед всей публикой.
— Мира, я не так глуп, чтобы на собственную свадьбу пускать папарацци, — приближает ко мне свое холодное лицо и, уже не скрывая эмоции, добавляет, — твоего ответа никто и не ждет. Достаточно присутствия.
— Как ты, черт возьми, это провернул? — сипло выдыхаю, вдруг потеряв голос. — Без моего согласия, без согласия Димы!
— Пай-мальчик умный. Проблемы ему не нужны, так что не спросил я только тебя.
Только?!
— А паспорт? — передергиваю плечами, избавляясь от силков.
Все равно бежать некуда. Как двери откроют, тогда шанс и появится.
— Надо было лучше прятать свою сумочку.
Нет. Надо было бежать в ту же секунду, когда он впервые притянул меня к себе и заявил свои права. Именно в тот момент начались шутки и игры на публику.
А сегодня они закончатся.
13
Я чувствую себя так, словно до этого была слепой, а сейчас наконец-то прозрела. Его рука, накрывшая мою сверху, острый взгляд, хватающийся за каждую эмоцию, и напряженное положение тела, готового в любой момент рвануть вперед и снова пригвоздить меня к месту…
Всё кристально ясно. Цель прежде всего. И пусть мне хочется заорать во всю глотку, я этого не сделаю. Что такое штамп в паспорте? Простая формальность. Плевать мне на него. Вон, за Димку без сомнений выскочила. Теперь за Раевского выйду.
Никакой разницы. Только разные фамилии.
Я использовала Диму, а Тимур — меня. Возможно, это карма.
Дерьмовое оправдание.
Мы подъезжаем к шипиловскому загсу и паркуемся с другой стороны. Я смотрю на Тимура и усмехаюсь. Ход его мыслей мне понятен: привлечь как можно меньше внимания. А орущая невеста не особо в это вписывается. Вот и приказал рядом с парком встать. Тут тебе и деревья, и огороженная территория — далеко не убежишь.
— Тимур, — звук собственного голоса посылает мороз по коже, — могу я тебя попросить кое о чем?
— Конечно, — с легкостью соглашается.
А я поджимаю пятки и в струну вытягиваюсь, чтобы проще было. Не дай бог голос надломится.
— После всего этого, — киваю на красивое здание с витыми колоннами, — пообещай мне, что я больше никогда тебя не увижу.
С замирающим сердцем улавливаю перемены. Как сквозь маску хладнокровия на его лице проявляется что-то еще. Что-то такое, во что я никогда не поверю, потому и отворачиваюсь. Не могу взгляд вынести, литрами горечь глотаю.
Похоже, не это он ожидал услышать.
— Не проси невозможного.
Фраза будто по слогам до ушей долетает. Звучит как издевка.
С учетом того, что он провернул за моей спиной, разве есть что-то невозможное?
— Ладно, — желчно выплевываю, — тогда можно я тебе врежу?
Ладонь на самом деле жжет от непереносимого желания пройтись по дьявольски красивому лицу, но, когда я выдаю откровенно неразумную просьбу, не ожидая ничего, кроме усмешки, Тимур поступает еще более глупо.
— Давай.
Чего греха таить — я бы с радостью, но даже если хорошенько вмажу, легче мне не станет.
Мотаю головой и торопливо выхожу на улицу. Мне сейчас не пощечину залепить нужно. Он наверняка даже не почувствует. Груша для битья лучше подойдет.
В тишине мы доходим до загса. Точнее, я под конвоем в виде будущего муженька и его верного охранника доползаю до «священного» места. Здесь слезы счастья роняют, а у нас на лицах ни одна мышца не дергается.
Как и ожидалось, из гостей лишь дядя Тимура и парочка незнакомых мне людей. Сомневаюсь, что даже Раевский их знает. Чисто для отвода глаз привели.
— Давайте начнем.
Акриловая шкатулка в его руках. Кольца, тяжким бременем отпечатавшиеся на безымянном пальце. Всё через муть в глазах подмечаю.
В торжественном и просторном зале настолько тихо, что наши шаги эхом отдаются от стен и высокого потолка. Всю речь я пропускаю и даже успешно отмалчиваюсь в момент, когда стоит говорить лишь одно.
Да.
Я вздрагиваю, внезапно ощутив, как горячая рука Тимура скользит по спине, обнимает за талию. Воздух из легких выбивает.
— Я согласна, — резко выдыхаю и немного отстраняюсь. Одно слово, а дается через силу.
Его «да» звучит куда убедительнее моего.
Даже думать не хочу. Белый шум в голове. Ноги не держат, еще и платье тело сдавливает.
Надеюсь, мы пропустим идиотскую часть с поцелуем, но, кажется, зря.
— Можете поцеловать невесту.
Всё это формально, чисто для вида и пары фоток, которые обязательно выйдут в желтой прессе. Я это понимаю, Тимур это понимает, но все равно поступает по-своему.
Весомо надавливает на талию,
