– Тебе нужно раздеться.
– Да мы оба мокрые, – отозвался он. – Поэтому, прошу тебя, переоденься, и мне бы хотелось заняться твоими царапинами.
– А я тогда займусь твоими.
– Как скажешь, – внезапно согласился мужчина.
Он отошёл к комоду и принялся стягивать сорочку, а я, поспешно управившись со своей, закуталась в одеяло. Бельё на мне оставалось, но разве оно могло спасти нас обоих? Тем более что Вэйлан уже взялся за ремень брюк…
Чтобы не выдать неистовой жажды, я прямо в одеяле пошла в гардеробную, чтобы переодеться в сухое, а заодно проверить, закрыта ли дверь в нижнюю комнату Нисс. А когда вернулась, облачённая в броню, Вэйл уже стоял возле постели в одних нижних штанах.
– Где у тебя зелья, Тэа? – спросил он, и я показала на верхний ящик тумбочки.
– Держу их поблизости.
– Хорошая привычка.
Он уже отмыл руки, и я поспешила сделать то же самое, скрывшись в купальне. Ещё и ноги в тазик сунула, и царапины тотчас отозвались резким пощипыванием.
– Прячешься? – донеслось из-за спины, и в глубине груди знакомо вспыхнуло солнце.
– Просто не хочу лишний раз тебя беспокоить.
– Просто я в таком виде тебя смущаю.
Я всё-таки посмотрела на него, в который раз подумав о том, как прекрасно он сложен. Эти крутые плечи хотелось обнимать, а гибкие руки – чувствовать на себе. К его горячей груди хотелось прижаться, а мускулистый пресс – погладить, чтобы ощутить всю его прочность. А ещё мне хотелось коснуться его ниже. Не увидеть – именно потрогать, но Вэйлу я об этом, конечно, не сказала.
– И восхищаешь, – отозвалась я, краснея. – Говорят, женская нагота ослепительна. Почему не упоминают, что обнажённые мужчины ослепительны ничуть не меньше?
– Ослепительный я? – усмехнулся он. – Ну, так ведь бельё-то на месте!
– И я молю тебя не снимать больше ничего, Вэйл, – едва дыша, сказала я, когда он подошёл ближе. – Потому что у меня и так уже сердце бьётся как сумасшедшее.
Он преклонил колени и осторожно коснулся моей голени.
– Позволь, я помогу.
– Благодарю тебя…
Мы повторяли одну и ту же нежность с разными оттенками небес. Я так истосковалась по его отзывчивости и настойчивости, что была готова на всё. Даже когда мужчина завершил обработку ранок, и начал гладить мои колени – не воспротивилась. У меня не возникло даже мысли оттолкнуть чуть шершавые пальцы, наоборот, я воспользовалась возможностью и запустила пальцы в его мокрые волосы.
Вэйл подвинулся ближе, и ещё немного, пока не вынудил меня развести ноги, чтобы объятье стало полным. Теперь на мне не было ни платья, ни корсета, одна лишь тонкая сорочка, да и он был почти голым. Трепеща, я положила ладони на широкую спину, осторожно провела кончиками пальцев вдоль позвоночника, и губы мужчины легли на моё солнечное сплетение. Миг – и он распустил завязки, чтобы коснуться кожи, а не ткани. Поцеловал, едва скользя губами, создал щекотки…
Я таяла. Я знала, что хочу всего остального, запретного, но вряд ли Вэйл бы позволил мне рискнуть всем. Поэтому, когда он подхватил меня под бёдра и понёс в спальню, я, хотя и ахнула удивлённо, но сопротивляться не стала. Даже когда мужчина уложил меня на постель и мягко накрыл своим телом. Он целовал меня с едва сдерживаемой страстью, на грани ярости, и прижимался всё теснее, пока между нами не осталось стеснения. Да, такие объятья согревали лучше одеяла, и я помнить не помнила о царапинах и окоченевших пальцах.
Вэйл был тяжёлым и настойчивым. Я чувствовала всю его силу, и ждала, когда он решит за нас обоих, чему быть дальше. Однако пока что мы только целовались, не находя препятствий и для других прикосновений. То есть это я гладила Вэйла – то по спине, то по плечам, а он упирался локтями в матрас, чтобы не раздавить меня. В какой-то момент ладони мои скользнули ниже, к его пояснице, и мужчина немного выгнулся, чтобы дать мне почувствовать всю прочность своего тела.
Так чувствовалась на плечах скал гроза. Так одно дерево срасталось с другим, чтобы потом и падать вместе. Так, наверное, земля ощущала мощный ливень, что дарил ей новые ростки жизни… Вэйл был для меня всем в эти мгновения, хотя прежде мне казалось, что я буду любить за слова и поступки. Но нет, его физическая мощь и нежность оказались важнее прочего. По крайней мере, в эти мгновения. Уже не раздумывая, я сама выгнулась навстречу мужчине, и вцепилась в его волосы, с которых опадали прохладные капли, и раскрыла губы, чтобы поцелуй стал ещё глубже. Жаль, был он короток, но меня ждало новое острое наслаждение.
Вэйл склонился ниже, медленно разводя в стороны тонкую ткань. Я тотчас закрыла глаза, и почувствовала, как губы его мягко коснулись моей груди. Сначала он только целовал очень нежно, но потом коснулся языком, втянул в рот сосок, и сознание моё отключилось. Я совершенно не соображала, что делаю, и не думала о том, как выгляжу. Ртом он ласкал то одну, то другую мою грудь, и делал это всё яростнее, так, что было даже немного больно. Но и знакомое мучительно-сладкое чувство вернулось, укутало, подчинило. Теперь колено моё было между его бедёр, и, чувствуя твёрдость его напряжённой плоти, я всё теснее к ней прижималась, а потом тёрлась, и кусала губы, надеясь на долгий и чудесный всполох – но уже для нас двоих. Ещё через пару долгих мгновений решилась, провела пальцами по его бедру, пытаясь достать и ниже, но отдёрнула руку, осознав, с какой именно силой буду иметь дело.
Вэйл снова прижал меня к постели, и я развела ноги в стороны, чтобы он легко мог коснуться. И когда его пальцы тронули меня внизу, ощутила такое облегчение, что захотелось плакать. Он начал ласкать меня, и я отважилась положить ладонь ему на штаны. Просто положила, ничего больше, но возбуждение многократно усилилось. Всего минута, несколько движений – и всё закончилось дрожащим счастьем в отблесках пламени.
Вэйл обнял меня, укладывая к себе на грудь, и я притихла, хотя тяжёлое дыхание выдавало обоих. Это была дивная, неистовая близость без единения, о котором я и мечтать не смела прежде.
– Ты такая отзывчивая, – тихо сказал мужчина. – Обессиленная, казалось бы, напуганная, но жаркая и податливая, словно раскалённая медь.
– Вэйл, можно я скажу… Ты только не сердись, ладно?
– М, – отозвался он, лаская мои взлохмаченные волосы.
– Я люблю тебя. Знаю, всё сложно, но эти слова должны были прозвучать.
Меня приподняло: мужчина тяжело вздохнул.
– «И волчий плен, и вой тоскливый – ей были в радость». Хотел бы я всегда быть твоим верным зверем, волнушка.
– Я не прошу навсегда, и ничего не требую. Я просто счастлива сейчас.
– И я счастлив.
Так мы и уснули – в грядущей безызвестности, но рядом друг с другом, не жених и невеста, но воин и оберегаемая им девушка, радующаяся каждой секунде, проведённой с любимым.
– Вэйл!
