Мои подозрения усилились, когда на другой день я, как бы между прочим, сказал Рыжему, что видел в магазине его недавних корешей из-под лестницы. Но тот так старательно принялся отрицать наималейшую возможность подобной встречи, что я решил быть настороже до его следующего прокола, чтобы потом окончательно загнать его в угол и добиться правды.
Мы с майором двинулись к выходу. Сильно заскрипела, а затем оглушительно хлопнула входная дверь, и мы вышли на высокое полузанесенное снегом крыльцо. Лицо обожгло легким морозцем. Ветра не было, и меня, привыкшего за последние дни к ни на минуту не прекращающимся сотрясениям и завываниям окрестных пространств, плотно забитых стремительно несущимся снегом, вдруг почти испугали оглушительная бесконечная тишина, темное, с прорезающимися звездами небо и ощущение одиночества и затерянности в этой бескрайней ночи на самом краю света.
* * *
Майор, кажется, догадался, что творится у меня на душе, и с неожиданным участием в голосе спросил:
– Не боишься, Андреев?
Я стряхнул с себя оцепенение и тихо спросил:
– Чего?
– Всего, Андреев, всего, – мгновенно ответил майор, словно заранее знал, как я прореагирую на его вопрос. Закурив сигарету и глубоко затянувшись, он, подняв голову, пристально посмотрел мне в лицо.
– Всего – это почти ничего, – ответил я с дурацкой многозначительностью и с не менее дурацким апломбом добавил: – Если вы хотите мне что-то сказать, говорите конкретно. И мне понятнее, и вам короче.
– Короче, говоришь? – хмыкнул майор. – Не отдал бы ты, дорогой товарищ, все свои экспедиционные финансы, чтобы я говорил, не останавливаясь, до самого твоего отлета. К сожалению, начисто лишен такой благоприятной для тебя возможности. Во-первых, сам столько не знаю. Во-вторых – все тебе знать пока не полагается. Во избежание.
– Во избежание чего? – не выдержал я, хотя несколько секунд назад зарекся произнести всуе хоть одно лишнее слово.
– Ну, скажем, неприятностей, – снова хмыкнул майор. – Скажем точнее – больших неприятностей. Очень больших.
– Нас учили, что чем больше информации, тем точнее вывод, – возразил я.
– А нас учили, что обилие информации так же вредно, как и ее недостаток.
– Слишком разные у нас профессиональные подходы к действительности.
– Это у тебя к действительности. А у меня – к возможной действительности. Действительности со многими вариантами. Хочешь, один подкину?
Я пожал плечами, но майор, смотревший в это время в сторону, не заметил моего строптивого жеста.
– Женщина, которую вы с Птицыным так упорно разыскиваете, подалась вместе с Омельченко приблизительно в тот же район, куда через несколько часов отправишься ты.
Теперь уже, не выдержав, хмыкнул и я.
– Считаешь, фантастика? – живо спросил майор. – Почему?
– Фантастика в квадрате, – буркнул я, еле сдерживая неожиданное раздражение. – Кстати, эту же самую гипотезу два дня назад в несколько иной интерпретации мне изложил мой подсобный рабочий Кошкин. Что, естественно, говорит о ее качестве. Захвачена в качестве заложницы.
– Не слабо, – согласился майор. – Раньше что-то не замечал, чтобы Кошкину такие гипотезы в проспиртованные мозги заскакивали. Пожалуй, стоит поинтересоваться, что его вдохновило? А как вы со следопытом к этой идейке отнеслись?
– Отрицательно.
Я помолчал и, решив, что в связи с предстоящим в ближайшее время вылетом, терять мне особенно нечего, рискнул изложить майору все, что думаю о его действиях в отношении исчезнувших Омельченко и Ирины.
– И вообще… – Собрался с силами и, глядя в глаза внимательно смотрящему на меня майору, выдал: – Птицын правильно сказал – не с той стороны вы заехали. А мне почему-то кажется, что вы не просто ошибаетесь, а ошибаетесь с какой-то целью. Не такой Омельченко дурак. Я имею в виду и Хлесткина, и карабин, и все остальное. Ежу понятно, что его подставили. А потом на побег спровоцировали. И на все остальное. Взрывчатка, гранаты – дурь сплошная! Поскольку во всем этом вы принимали непосредственное участие и поскольку вы, извините, совсем не дурак, значит, все это с целью. Непонятно только с какой. И еще непонятно, чья она, эта цель? Ваша или кого-то другого?
Майор еще раз глубоко затянулся и далеко отшвырнул окурок. После этого он довольно крепко хлопнул меня ладонью по спине и с явно деланым оживлением сказал:
– Спасибо, что дураком не считаешь. А то ведь некоторые как рассуждают? Раз в такой дыре перед самой пенсией застрял, значит, или вовсе без царя в голове, или наказание, чтобы другим неповадно было. Ну а раз не дурак, за основу возьмем второе. Понял?
Меня хватило только на то, чтобы пожать плечами.
– Все это мне за тот тарарам, который здесь два года назад случился. Лихо случился. До сих пор аукается кстати и некстати. До сих пор у определенного контингента здешних и нездешних граждан ушки на макушке – раз не отыскали, значит, находятся же они где-то, эти почти три пуда золотишка. Находятся, находятся. А если находятся, значит, рано или поздно и он объявится…
Майор замолчал.
Я не выдержал и дернулся:
– Кто?
– А хотя бы и ты.
– Поздравляю. Да я об этом золоте еще несколько дней назад понятия не имел.
– Это ты говоришь. А контингент, скорее всего, так не считает.
– Наплевать мне, как они считают.
– А вот это уже речь не мужа, а мальчишки, которому слюни девать некуда. Действительность надо учитывать. Видишь, как она тебя закрутила? Теперь плюйся, не плюйся…
Он снова замолчал, и я, сознавая его правоту и желая – раз уж он случился, этот разговор, – вытянуть из главного местного милиционера как можно больше информации для последующих одиноких размышлений, и не зная, с чего начать, решил продолжить тему, с которой он сам начал несколько минут назад:
– Вы действительно получили на меня какую-то характеристику?
– Это я больше для твоего подчиненного, чтобы не перехватывал инициативу. Не смотри, что он весь вроде как на ладони. Чувствую, донышко имеется. Не исключено – двойное. А вообще получил: такой-то действительно находится в командировке, в таком-то месте, с такого-то числа. А вот ты это или не ты – пришлось делать выводы самому.
– Как это – я или не я? Документы и все остальное…
– Документы при нынешнем бардаке вообще не проблема. А все остальное… Все остальное, Андреев, пока не поймешь, в чью пользу. Но что не очень в твою, уже прорисовывается.
Заметив, что я собираюсь что-то сказать, он остановил меня:
– Помолчи! Послушай, что тебе «не дурак» скажет. Намного лучше тебя разбирающийся в местной обстановке. И вообще – 23 года в органах. В том числе в областных! Когда вся эта каша заварилась, лично в составе комиссии тут землю носом рыл. Да
