огород, сорвала несколько початков кукурузы, потом бросилась срывать тыкву. Тыква попалась твёрдая как камень — это хорошая тыква, но её следует разрезать, чтобы достать семечки. Вот и вода в кастрюле закипела. Закинув в кипяток кукурузу, она водрузила сверху тыкву. Вода забулькала, а женщина со всех ног побежала собирать куриные яйца, по дороге соображая, какую же курицу зарубить. Куры, почуяв неладное, снеслись всё сразу. «Значит, не будем рубить, — рассудила она, — а петуха тем более жалко».
Вытягивая шею и подпрыгивая, она понеслась искать в зарослях кукурузы своего мужа. Но, как ни стремилась она заглянуть поверх зелёных листьев, как ни искала она глазами знакомые очертания, это ей не удалось. «Эй!!!» — крикнула она, но этого оказалось недостаточно. «Эй!!!» — снова крикнула она. Лю Цзыжуй вытащил голову из кукурузы и крикнул ей в ответ: «Эй! Что у тебя стряслось?!»
От запыхавшейся, но счастливой жены он узнал о том, что сын, их сын, вернулся. А также узнал, что их домашние куры снеслись, снеслись всё, и поэтому ему следует спуститься вниз и купить курицу.
Лю Цзыжуй немедленно отправился вниз: ом купит там курицу. В деревне, что внизу, есть куры, которые не несут яйца. Он очень торопился, весь прямо вспотел, а лицо было красным и напряжённым, как у курицы, пытающейся снести яйцо. Это лицо крестьянина, простое красивое лицо с крупными и влажными от пота морщинами во весь лоб.
Нужно ли купить водки? Водка есть дома, ещё две бутылки остались с прошлого приезда сына. А сигареты? Надо бы купить каких-нибудь получше. Какой же марки? Лю Цзыжуй всё шёл и думал об этом.
Вдруг он почувствовал, что стало трудно идти: на огороде и на дороге земля совсем разная — одна мягонькая, другая вся в камнях. Тьфу ты, он ещё и обувь на поле забыл. Немного подумав, Лю Цзыжуй решил не возвращаться и продолжил свой путь, вышагивая босыми ногами по дороге. Кукуруза вдоль дороги выросла очень мощной, тёмно-зелёной, стебель к стеблю. И на каждом стебле один или два початка кукурузы. Аж диву даёшься, какие вымахали. Очень похоже на юношей: стоят, как банда, и сверкают своими початками. А сразу за кукурузным полем начинается поле с гаоляном. Гаолян в этом году тоже вырос всём на зависть. Верхушки покраснели, румяные, похожи на девушек, собравшихся вместе, чтобы похихикать и посплетничать. Наверное, это потому, что они увидели на соседнем поле с кукурузой огромные початки, застеснялись, покраснели. Вот это, мать твою, осень так осень.
Дожди — очень странная вещь. Если дождей достаточно, они как будто подгоняют посевы. Дождь говорит: «Давай-ка расти, давай-ка расти!!!» Однако же если дождей только-только хватает, то дождь подгоняет растения много медленнее, а если не хватает вовсе, то посевы желтеют и нет никакой надежды, что можно хоть что-то исправить, ведь осень всё равно придёт своим чередом.
Сын, как приехал, один день провёл на поле, очистил от листьев всю собранную кукурузу и подвесил початки на дереве. Затем сходил вниз, в деревню, повидался со всеми одноклассниками. Через день пригласил их к себе. Зачем пригласил? Позвал помочь доремонтировать крышу: нужно намазать ещё один слой глины. Таким образом, у Лю Цзыжуя сразу стало заметно многолюднее и веселее.
Лю Шуанчжу сейчас уже работает как городской, а его одноклассники пашут как крестьяне. Он, наверное, так и не сможет теперь. Раньше это было бы незаметно, но сейчас, когда его сверстники работают с ним бок о бок, это бросается в глаза. Сыну Лю Цзыжуя физически стало работать намного тяжелее, чем прежде. Он готовит смесь из глины и мелко нарезанной овсяной соломы. Солома заблаговременно замачивается, чтобы размякла, и глина тоже заливается водой. Всё это выставили на узенькой дорожке за двориком — всё равно там сейчас никто не ходит. Работа непростая. Сначала сын Лю Цзыжуя разбросал солому на куче глины, затем принялся перемешивать глину граблями. Это тяжёлая физическая работа. По правилам, после перемешивания граблями глину нужно тщательно замесить ногами. Под бульканье глины Шуанчжу продолжает месить.
Жена Лю Цзыжуя вскипятила воду и пошла посмотреть, как дела у сына. Взглянула раз, потом снова вернулась полюбопытствовать. Она очень переживает за него, и каждое его движение отражается на её лице. Вот он топчет глину ногами, а затем опять берётся за грабли, поднимает ими солому со дна и снова топчет. Когда он погружает грабли в глину, видно, что ему приходится наваливаться на них всём телом, а когда вытягивает грабли, его лопатки резко поднимаются вверх, потому что тянуть нужно изо всех сил. От невероятного напряжения лопатки почти что сводились на спине до соприкосновения, и одновременно грабли вытягивали из глины новый комок соломы.
Каждый раз, когда его мать наблюдала эту картину, челюсть её то отвисала, то поднималась вместе с движениями его рук. Она ещё немного посмотрела на сына и вновь быстро побежала домой за кипячёной водой. «Шуанчжу, попей немножко», — говорит она сыну. Сын, однако, не отвлекаясь от своего занятия, отвечает: «Нет, нет, не буду, мне сейчас не до воды». — «Я тебе здесь её оставлю, как же ты даже воды не выпьешь?» — обращается она к сыну. «Не-не, не буду», — отвечает сын. Он вспотел, и мать почувствовала этот до боли знакомый ей запах, он напомнил ей о былых временах, будто бы они опять вернулись. Воспоминания вызвали в ней чувство тоски и небывалой радости. Она осталась подле сына, не в силах оторвать взгляд от его работы.
В этот момент со двора раздалось:
— На крышу пора глину поднимать. Шуанчжу, у тебя всё готово?
— Готово, готово, — крикнул в ответ Шуанчжу, перемешивая глину. — Сейчас подойду.
Со двора крикнули:
— Тётушка, а вы что тут стоите? Аккуратнее, а то вас сейчас глиной забрызгают.
Во дворе Лю Цзыжуя воцарилась атмосфера кипучей деятельности и всеобщей радости, оттого тётушка Лю ощутила небывалый прилив сил и бегала по двору, словно девочка.
Те двое, что сидят на крыше, — это одноклассники её сына. Один из них умеет играть на флейте, его зовут Лю Синлян. Когда он и её сын были маленькими, то часто вместе играли на флейтах. Второй же сидящий на крыше — Хуан Куанжуй. Он очень рано женился и как-то резко постарел, но сейчас, работая со старыми друзьями, повеселел и оттого казался моложе.
Шуанчжу притащил бадью с глиной и собрался снизу закидывать глину наверх, а это, между прочим, самая тяжёлая работа.
Мать ни на секунду не отрывала глаз от сына, и вдруг
