«О, Джоули! Вот дерьмо!»
– Абсолютно не согласна!
Давление под левой ногой уменьшает нагрузку на растянутые связки в руке. Ты-я. Лопасти жужжат, ее голова поддерживает меня. Для чего бы она ни была создана, но только не для этого. Скоро мы обе превратимся в обломки у подножия скалы, если срочно что-то не придумать.
«Думай, Си!»
Мои глаза двигаются из стороны в сторону, вверх-вниз. Канат. Неоново-оранжевый кусок на земле, а другой, развязанный, в крепких руках юноши, фигура которого светится на вершине.
– Привяжи ее!
Иначе, если схвачу веревку сейчас, мы с парнем полетим вниз. Уверена: он знает.
– Эй, приди в себя!
Я ору, а он не двигается.
– Ну же, будь…
Я задыхаюсь. Во рту появляется едкий привкус.
– …героем!
– Герой, – прилежно повторяет Ты-я.
С грохотом осыпаются булыжники и переговариваются между собой на земле: бах-бах-бабах.
– …человек, которым восхищаются, которого идеализируют…
Остальное не слышу. Зрение тоже отказывает. Не могу разглядеть лицо парня, не говоря уже о том, чтобы понять, что, черт возьми, происходит в его голове? Почему он просто стоит там с веревкой в руках и ничего не делает? Напряжение в пальцах и затылке достигает предела. Нестерпимая боль пронзает тело. Это конец!
Открываю рот, чтобы крикнуть в последний раз… и закрываю, чувствуя щекой касание веревки. Она двигается в такт движениям крошечной фигуры наверху. Кажется, он привязывает ее. В любом случае я – мертвец, поэтому хватаю канат, зажимаю его коленями и сползаю вниз гусеницей.
Небо. Воздух. Земля.
Ударная волна выбрасывает воздух из легких. Не знаю, как долго лежу на спине. Что-то закрывает от меня желтое солнце. Лицо парня.
– Си, ты слышишь меня? – его голос доносится издалека. – Что болит?
– Плечо.
И все остальное.
Он подворачивает рукав моего свитера, просовывает свою руку под мою, другой придерживая мой локоть. Кожу на руках обжигает.
– Ок, будет больно, потерпи.
– Что?
Он тянет мою руку. Кто-то орет. Похоже, что я.
«Прекрати, больно, прекрати!» – я хватаюсь за него. Мышцы под давлением смещаются, напряжение в плече растет, достигает апогея… И…
Гол! Мяч в воротах!
Парень помогает сесть, потом встать. Поддерживая, перекидывает мою здоровую руку через свое плечо. То ли меня трясет, то ли его, то ли нас обоих. Наш первый шаг чуть не вернул меня на землю. Остальная часть прогулки – медленное и молчаливое ковыляние с прихрамыванием.
На полпути Ты-я вдруг вспоминает:
– Герой: человек, которым восхищаются или которого идеализируют за храбрость. Имя существительное.
Чувствую, как твердеет рука парня.
– Герой: человек, которым восхищаются или которого идеализируют за храбрость. Имя существительное.
Солнце постепенно спускается с полуденной вершины.
– Герой: человек, которым восхищаются или которого идеализируют за храбрость. Имя существительное.
Через несколько часов мы наконец дома. Гость подводит меня к дивану и молча удаляется.
У меня не остается ни моральных, ни физических сил поинтересоваться, куда он уходит. Я откидываю голову и смотрю в потолок, окрашенный в оттенки фиолетового заката.
Джоули! Ну что за день!
Да, меня накрыла куча дерьмовых воспоминаний. Да, я начала различать цвета. Этим можно объяснить небрежность в спуске, но только не развязанную веревку. Два года я доводила технику до совершенства. С тех пор таких проблем не возникало.
Пытаюсь воскресить в памяти последнюю сцену. Ты-я находилась внизу. Парень наверху. Я не видела, как он развязывал канат, потому что на него не смотрела.
Что за мысли? Если бы он задумал убить меня, давно бы это сделал. Например, когда я лежала на земле. Камень в висок и все! Вместо этого он поддерживал меня, страдая от жары и тревоги. Фальшивые эмоции? А его бешеное сердцебиение тоже ложь?
Он вправил мне плечо, почти донес до дивана. Не увязывается с его бездействием на вершине, пока я цеплялась за драгоценную жизнь. Или состояние глубокого шока. Не каждый день приходится быть героем.
Одно знаю наверняка: не хочу верить, что он имеет отношение к моему падению.
Парень стал для меня больше, чем просто гость или турист. Он мой друг. Поэтому, когда с наступлением ночи он не возвращается, я, как друг, стаскиваю задницу с дивана и иду искать.
Его нет ни на берегу, ни на затонувшем под полуночным приливом причале. Иду в бухту, тайное место, скрытое под скалой к западу от дома М.М. При лунном свете песок переливается всеми оттенками перламутра. Парень – яркая точка цвета индиго на водной глади.
Он не поворачивается на шум моих шагов. Несколько минут мы слушаем звуки волн, чавкающих в ночи.
– Это моя вина, – голос хриплый и мрачный. – На вершине, когда увидел, как ты падаешь… я впал…
Его боль настолько ощутима, что ее можно потрогать. Неожиданно для себя глажу его по спине. Под моими руками мышцы напрягаются.
– …в ступор, – он тяжело выдыхает. – Только это неверное слово.
На моем теле ушибы и синяки. В его голосе шрамы. Возможно ли по-другому? Он не похож на меня, закаленную жестокой и беспощадной островной жизнью.
– Эй, – мягко успокаиваю я. – Перестань. В конце концов ты справился.
– А что, если бы не смог?
– Ты смог. Только это имеет значение.
Он качает головой:
– У меня нет воспоминаний. Нет имени. Все, что есть, – текущие мысли. То, что чувствую сейчас, о чем думаю и чего хочу. Если не в силах повлиять даже на них, то…
Он не заканчивает, да и не нужно. Его невысказанные слова живут в моем сердце. Это те же самые слова, которые не дают мне уснуть по ночам, когда боюсь, что не вспомню лица Кей.
Кем бы я была без нее? Просто какая-то девушка на заброшенном острове. Без прошлого, на которое можно опереться. Без будущего, ради которого стоит жить.
«Кто я?», – спрашивает он. Я не знаю ответа, но могу предложить кое-что взамен.
– Герой.
– Что?
– У тебя есть имя – Герой.
Парень вздыхает.
– Это…
– Выбрала Ты-я. И я тоже. Некоторые имена даются. Другие зарабатываются. Твое – и то и другое.
Парень, Герой, хмурится.
– Слащавое.
