Тесса не ответила. Поэтому я просто смотрел на десятки изображений, поступающих со всех задействованных в миссии видеокамер.
– Вот оно!
Тесса остановила ход картинок, от которых у меня уже голова закружилась.
– Видишь их? – спросила она, ткнув пальцем на монитор.
Вена на ее лбу взбухла от усердий найти желаемое, а теперь, когда ее поиск наконец подошел к концу, к взбухшей на лбу вене добавился и легкий блеск пота на лице, и дергающийся в нервном тике глаз.
– Что это? – я подсел поближе, пытаясь разглядеть кадр.
– Это зараженные! Вот смотри!
Тесса быстро управлялась с программой, ведь, будучи командиром, часто просматривала видеоотчеты с проведенных миссий. Она выделила несколько видеорядов, записанных в основном со шлема Малика – он возглавлял один из отрядов, контролирующих приманки.
На видеозаписях царил настоящий сумбур: толпы зараженных сбегались к дереву, на котором висел порванный пакет с кровью, ярко-красная жидкость слизью стекала на искрящийся белый снег, резко контрастирующий своей белизной с лакомством хозяев земли нынешних дней. Поначалу я не понимал, за какими именно зараженными следила Тесса, но она продолжала водить пальцем прямо по монитору, перебегая с одного видеоряда на следующий, и на следующий, и на следующий, что позволяло увидеть героев ее тревожных опасений с разных ракурсов.
Это была группа из трех зараженных, бегущих посреди заснеженного леса чуть поодаль основной массы.
– Что в них особенного? – не понимал я.
Тогда Тесса запустила программу видеопросмотра на соседнем ноутбуке. Там всплыли видеоряды с нашей самой первой миссии по поимке Лилит в ИКЕА.
Теперь Тесса тыкала пальцами сразу в оба экрана.
– Теперь видишь? – возбужденно спросила она.
Я очень хотел помочь сестре. Очень. Но ее волнение, которое с неумолимым течением времени превращалось в лихорадочное, как у арестанта, ведомого на эшафот, все больше отдаляло всех нас от нее. Я уже едва мог понимать ее, чувствовать ее намерения или просто предсказать ее реакцию. Тесс становилась все более раздраженной и резкой, но я не собирался ее в этом винить. Никто бы не винил. А как бы вы вели себя, зная, что вам осталось жить всего пару недель, а времени на поиск спасения с каждой секундой все меньше?
– Неужели не видишь? – ее вопрос прозвучал больше как просьба, мол, согласись, что я не схожу с ума.
Она снова перемотала оба видеоряда назад, чтобы я наконец узрел истину сквозь ее призму.
– Это одни и те же зараженные! Те же самые! – Тесса буквально требовала поверить ей.
И я приложил все свои усилия, чтобы так и сделать.
С минуту я досконально изучал кадры видеозаписей, ощущая на себе выжидательный взгляд сестры. Честно сказать, зараженных друг от друга отличить сложно. Они все синюшные, худосочные, лысые, полуголые. Различить их можно по остаткам одежды. Но у этих троих ее было очень мало. Трусы на одном, порванные брюки на другом, изорванная сорочка на третьей. Большинство зараженных выглядят так же.
– Они и впрямь очень похожи, – наконец произнес я.
Тесса тяжело вздохнула.
– Я и не ждала, что ты поверишь. Это было бы слишком просто, – устало произнесла Тесс и тяжело опустилась на спинку компьютерного кресла.
Раздался скрип соединительных элементов, который так ярко подчеркнул изможденность моей сестренки, готовой признать свое поражение. Синяки под глазами, чересчур бледное покрытое испариной лицо, взъерошенные волосы, одышка – она выглядит, как уставший после вечеринок панк под кайфом.
– Тесс, что ты хочешь этим доказать? – спросил я украдкой.
Сестра глубоко вздохнула и закатила глаза, выражая свою изможденность поиском собственного спасения. И снова стыд заставил мое сердце упасть в бездну под ногами.
– Там в лесу, Томас, я почувствовала это, – Тесса говорила очень тихо, словно делилась тайной. – Может, это был тот таинственный аппарат в моем мозгу, который улавливает их сигналы друг другу. Но я почувствовала это затылком.
Я приблизился к сестре, чтобы услышать ее шепот.
– Что именно ты почувствовала?
– Что кто-то следит за нами.
Теперь вдруг мой затылок пробрала дрожь, как если бы позади меня стоял призрак. Я смотрел на видеозапись на паузе, где трое зараженных стояли на крыше ИКЕИ и смотрели нам вслед, когда мы спешно уезжали с добычей. Потом мой взор упал на видеозапись сегодняшней охоты, где снова трое зараженных стояли чуть поодаль от основной массы зараженных и… не двигались.
Мой рассудок отчаянно пытался выбраться из когнитивного диссонанса, образованного старыми аксиомами, которыми меня пичкали в детства на базе, и новыми открытиями, которые резко противоречили всему, чему меня учили.
–До ИКЕИ три часа пути. Как они нашли нас?
– Ты мне объясни, – ответила она.
– Никак. Потому что это невозможно. А значит это не они!
– Да ты проследи за их перемещением! – Тесса снова запустила видеоряд. – Неужели не видишь странностей?! Они не реагируют на приманку. Ни на одну из трех. Они просто бегают туда-сюда и наблюдают.
Наконец я понял, что искала Тесса, и теперь то, что я увидел через ее призму, вызвало и мою «усердную вену» на лбу, которая теперь тоже пульсировала в такт растущему беспокойству. Троица зараженных и впрямь все это время оставалась в стороне от творящегося беспредела вокруг приманок.
– Это поведение наверняка можно объяснить! – воскликнул я.
Потому что не желал верить, что каннибалы, которых мы все это время считали безумцами с пустым разумом, начинают этот самый разум усиленно наращивать. Чертов когнитивный диссонанс не выпускал мой мозг из цепких объятий.
– Можно – им не нужна кровь, они ищут нечто другое! – мы начинали кричать друг на друга.
Так страх подстегивал нас к истине, которую никто из нас двоих не хотел принимать, но уже давно подозревал о ее существовании.
Я уставился на сестру выжидательно-раздраженным взором, мол, ну давай убей меня еще одним шокирующим фактом!
– Это зараженные из группы Лилит. Изначально их было четверо. Мы забрали у них Лилит!
– Хочешь сказать, они прибыли за ней?
– Всерьез рассматриваю эту возможность!
– То есть у них любовь-морковь, что ли?
– Не разговаривай со мной, как с тупой!
– А какая еще у них причина следовать за ней сотни километров?
– Потому что она приведет их к нам, болван!
Наконец, до меня дошла тревога Тесс. Мы оба замолчали, мысленно ненавидя друг друга за то, что подтолкнули себя к жуткой правде. К опасной даже. К очень опасной правде.
– Если вирус объединил всех зараженных особей в единое информационное поле, в единый разум, – Тесса запнулась, видимо, сама на ходу догоняла свою мысль, – то этот разум знает, что мы здесь что-то нащупали.
