– А ты не кручинься, – похлопал ее по плечу Царь. – Жизнь у нас такая, одни уходят, другие приходят. Ты одиночка, сразу видно. Волчица. Витек твой не ровня тебе был, вот и влетел. Не он первый, не он последний. Долгий путь у тебя впереди, Фараонша.
И снова тихо, многозначительно рассмеялся.
В тот день Ольга Котова, известная в московских криминальных кругах как Фараонша, заняла в иерархии преступного мира новое положение. Ставленница и доверенное лицо Царя, впоследствии коронованная им на воровской сходке, она сама стала одним из авторитетов, и мало кто отныне осмеливался переходить ей дорогу.
Глава 7
Ольга пропала, и Николас, как ни старался, ничего не мог разузнать о том, где она. Ее не было дома вот уже пять дней, и он с ума сходил от неизвестности. Мобильник Ольги сначала отзывался в ухо длинными гудками, а потом и вовсе умер. Никто из тех амбалов, с которыми Ольга водила дела, в поместье не появлялся. Только Михаил привычной безмолвной тенью маячил за спиной дочери и изредка мелькала в саду дикая, обезображенная шрамом физиономия Ивана.
Николас попытался подступиться к нему с вопросами, но Ольгин верный пес, и в лучшие-то времена не баловавший его хорошим отношением, сейчас и вовсе смотрел презрительно и свирепо. Кажется, он считал, что именно этот греческий полудурок навлек на них неприятности, и, если у него и были какие-то сведения об Ольге, делиться ими не собирался.
– Я ничего не знаю, – в ответ на вопросы буркнул он Николасу по-английски с заметным русским акцентом. – И тебе понимать кипеж не советую. Сиди тихо, займись чем-нибудь и жди. Рано или поздно все разъяснится.
Николасу показалось, что тот, отходя, еще сплюнул сквозь зубы: «Принцесса».
Не то чтобы его сильно задели слова Ольгиного головореза, но то, что он вынужден торчать тут, мучиться от тревоги и ничего не делать, чтобы помочь любимой, которой, возможно, помощь сейчас очень нужна, просто убивало его. За кого его, действительно, тут держали – за карманную собачку? Он мужчина, в конце концов, и сможет защитить свою женщину. Но как это сделать, если он не знает, ни где она, ни нужна ли ей защита?
В голову лезли неприятные мысли о том, что однажды все так и кончится. Ольга просто пропадет вот так, и он никогда не узнает, что с ней стало. Убили ее на бандитских разборках, схватила полиция или она просто решила таким нехитрым способом порвать с ним? Может быть, этот момент уже настал? Может быть, все уже закончилось?
– Где мама? – по-гречески спрашивала его Мария, с сосредоточенным видом гоняя по тарелке остатки каши.
Няня девочки строго приказала:
– Не разговаривай за едой.
Но Николас шикнул на нее:
– Мама очень скоро вернется, малыш. Она просто задержалась на работе. А потом мы все вместе поедем отдыхать, я тебе обещаю. Уж я смогу ее уломать после такого финта.
– Отдыхать, – серьезно подтвердила девочка, взглянув на него не по-детски умными, цепкими глазами.
Дни тянулись, похожие один на другой, а Ольги все не было. В конце концов, исчез и Иван – Николас вдруг понял, что давно уже не видел выплывающей в самый неподходящий момент угрюмой рожи. Оставалось надеяться, что хозяйка с ним связалась либо он по собственному почину отправился ее разыскивать. Но самому Николасу, понятно, от этого было не легче.
Тревога с каждой минутой возрастала. Николас плохо спал, дергался от каждого шороха. И однажды под утро со всхлипом проснулся и увидел над собой лицо Михаила.
Рассвет еще не занялся, но за окном посветлело. Непроглядная черная мгла рассеялась, уступив место серому смутному полусвету. Слышно было, как тенькает, приветствуя приближающийся новый день, голосистая птица.
– Что, что такое? – охнул Николас, садясь на постели.
– Босс, скорее, – отозвался Михаил.
Произношение у него было еще хуже, чем у Ивана, и Николас наморщил лоб, пытаясь разобрать, чего от него хочет телохранитель его дочери.
– Мисс Ольга звонила. Вам с девочкой срочно надо прибыть на причал.
– Сейчас, ночью? Зачем? – помотал головой Николас.
– Нужно уезжать. Немедленно. У нее на хвосте полиция. Баржа отойдет через час…
– А почему она сама не позвонила? – уже вскочив с кровати и натягивая джинсы, спросил Николас.
Михаил глянул на него, скептически усмехнувшись. И у Николаса кровь бросилась к щекам. Опять он сморозил какую-то глупость, позволив этим Ольгиным гориллам смотреть на него свысока.
– Телефоны на прослушке, – скупо объяснил Михаил. – Похоже, крыса тут у нас завелась. Кто-то сливал информацию властям.
– Но кто? – изумился Николас.
И Михаил, дернув плечами, бросил:
– Иван. Быстрее, босс, будите девочку.
– Нужно же документы… – неуверенно сказал Николас, оглянувшись на сейф в стене.
Насколько он помнил, все важное лежало там. Но Михаил мотнул головой:
– У нее все уже с собой, фальшивые ксивы, что там еще… Главное, вы поторопитесь, она бесконечно ждать не сможет. Возьмите только самое необходимое для ребенка.
Николас, зашнуровав кеды, метнулся в детскую. В голове стучало: «Иван… Неужели Иван оказался предателем? А казался таким верным, я даже ревновал к нему в первые дни. Поэтому мы уходим так поспешно и тайно? Ну конечно, ведь неизвестно, кому в доме можно доверять…»
– Малыш, просыпайся, – прошептал он, опускаясь на колени у кроватки.
Мария недовольно сморщила носик, потом глаза и сонно уставилась на отца. Николас подхватил ее, теплую со сна, на руки и принялся умело одевать. Крохотные полотняные брюки, футболка с вышитой пайетками собакой, которую Мария так любила, ветровка, кеды… Дочка сладко зевала у него на руках и норовила привалиться головкой к плечу и снова уснуть.
– Мы куда? К маме? – спросила она и обняла Ника за шею.
– Да, – твердо сказал он, прижав ее к себе и выходя в полутемный коридор, где уже ждал Михаил. – Мы поедем к маме.
Мария мгновенно успокоилась, пригрелась у него на руках и вскоре засопела носом, уснула. Ник, бережно держа ее на руках, спустился во двор и сел в подогнанную Михаилом машину. Ехать, насколько он помнил, было недалеко. Он знал тот причал в грузовом порту, возле которого стояли на приколе Ольгины баржи. Как-то раз был там вместе с ней. Каких-то 30–40 минут, и он, наконец, увидит ее. Чудесную, единственную…
* * *
Мог ли Олег предположить, что этим кончится? Наверное, если бы мыслил на холодную голову, то мог бы. Все-таки не мальчик уже, не первый день в органах. Он отлично знал, что в подобных ситуациях далеко не всегда слепо следуют букве закона. Что прирученный преступник на свободе может быть полезнее, чем он же на цепи, в клетке. Что, пойдя на сделку с одной из мразей, можно переловить сотню других. Все это были житейские дела, и он и сам не раз принимал в таком участие.
