– А! Наш старичок-бодрячок!
Морщусь.
– Давай позволим Мо хоть изредка вставлять ободряющее словечко?
– Что случилось, Тиффи? – спрашивает Мо.
Рассказываю о событиях прошлого вечера – сокращенную версию, без жуткого инцидента с поцелуем. Многовато эмоций для одного телефонного разговора, особенно когда параллельно проверяешь в верстке номера страниц.
К тому же до смерти не хочу об этом думать.
– Очень типичное для Джастина поведение, – комментирует Мо.
– Молодец, что послала его! – с неожиданной горячностью добавляет Герти. – Одно то, что он появился тогда на корабле, мягко говоря, уже странно, а теперь еще и в баре! Ты бы видела, как…
Раздается невнятный шум, и Герти замолкает. Кажется, Мо ее толкнул.
– Я не совсем послала, – уточняю я, глядя в пол. – Я сказала «пара месяцев».
– Все равно это в миллион раз лучше, чем все бросить и снова за ним побежать, – резюмирует Герти.
Наступает долгая пауза. У меня сжимается горло. Я знаю, надо рассказать о поцелуе, но никак не решусь.
– Герти, – в конце концов, выдавливаю я, – ты не против, если я поболтаю с Мо? Всего минутку.
Снова невнятная тишина.
– Хорошо, конечно, – отвечает Герти.
По голосу слышно, что она пытается скрыть раздражение.
– Я один, – сообщает Мо.
Сглатываю. Не хочется обсуждать такое в офисе – бросаюсь к дверям, сбегаю по ступенькам на улицу. Прохожие двигаются медленнее обычного, от жары лондонцы – точно вареные.
– Ты как-то сказал, что Джастин… что эти отношения не прошли для меня даром.
Мо ничего не говорит, ждет.
– Что со временем я сама пойму. И когда это случится, надо тебе позвонить.
Опять молчание, но молчание в стиле Мо, то есть невероятно обнадеживающее. Как аудиообъятие. Мо слова не нужны – он мастерски обходится без них.
– Вчера произошла очень странная штука. Мы с Кеном поцеловались, и… ну, я вспомнила…
Почему так трудно произнести это вслух?
– …вспомнила секс с Джастином после одной ссоры. Я была такая несчастная.
Уже чуть не плачу; шмыгаю носом, сдерживая слезы.
– Как ты себя почувствовала?
– Испугалась. Я обычно не помню такие моменты. А теперь думаю, может, память их просто прячет? Не знаю, такое вообще возможно?
– Мозг человека способен на чудеса, чтобы защититься от боли. Однако он не может ее скрывать от сознания бесконечно. Скажи, с тех пор как ты ушла от Джастина, часто вещи и события вспоминаются не такими как раньше?
– Нет, не часто.
На самом деле случается. Например, я как-то написала Леону, что не позвала Джастина на день рождения Рейчел, хотя я знаю, что позвала. Звучит как полный бред, но, может, Джастин заставил меня поверить, что я его не пригласила, и таким образом получил повод злиться, когда я туда все-таки пошла? И еще в последнее время я нахожу вещи – одежду, обувь, украшения, – которые, как утверждал Джастин, я продала или подарила. Раньше я списывала все на свою плохую память, однако уже много месяцев меня не покидает чувство, что тут явно что-то не так. Да еще Мо с прискорбным упорством участливо подталкивает меня к такому же выводу. Правда, я отлично наловчилась избегать нежелательных мыслей, решительно не думала, и все…
Мо заговаривает о газлайтинге[6]. Я конфузливо ежусь, и, в конце концов, с ресницы на щеку медленно скатывается слеза. Теперь я откровенно плачу.
– Мне пора, – всхлипываю я, вытирая нос.
– Подумай над моими словами, ладно, Тиффи? И вспомни, как хорошо ты держалась вчера вечером – ты проделала огромный путь! Похвали себя за это.
Возвращаюсь в офис, чувствуя внезапный упадок сил. Вчерашний день – перебор. Вверх – вниз, вверх – вниз… Уф! И похмелье еще.
К тому времени как я наконец заканчиваю вычитку, мучительные мысли о Джастине привычно упакованы в дальний ящик, и мне намного спокойнее. Кроме того, я умяла три пачки кукурузных палочек с сыром, которые, по словам Рейчел, как ничто помогают при похмелье. Они действительно перевели меня из разряда зомби в категорию существа полуразумного. Бросив «Провяжи дорогу в жизнь» Рейчел на стол, удираю на свое место. С самого утра не терпится зайти на страничку Леона в «Фейсбуке».
Вот он. Улыбается в объектив, положив кому-то руку на плечо. Судя по всему, Новый год – на заднем плане цветные фонарики с блестками и полная комната народу. Листаю фотографии профиля и вспоминаю, как смотрела их в первый раз. Тогда я не сочла Леона привлекательным – на мой вкус чересчур долговязый и лохматый. Он, очевидно, принадлежит к тому типу людей, которые при личном общении гораздо красивее, чем на фото.
А может, дело во внезапности и наготе. Может, вторая встреча будет милой и платонической, и я все забуду и позвоню Кену, сексуальному норвежскому отшельнику. Хотя нет, не смогу, – после того, как Джастин перед ним меня унизил. Фу, нет, не надо снова думать про Джастина…
– Это кто? – спрашивает Мартин у меня за спиной.
Подпрыгиваю, разливая кофе на срочные записки для Леона.
– Что ты вечно подкрадываешься?! – Закрываю браузер и промокаю разлитый кофе салфеткой.
– Какие мы нервные… Так кто это был?
– Мой друг Леон.
– Друг?
Морщусь.
– С каких пор тебя вообще интересует моя жизнь, а?
Мартин окидывает меня надменным взглядом, будто что-то такое знает. А может, у него просто несварение.
– Так чего тебе? – спрашиваю сквозь зубы.
– Ничего, Тиффи. Не смею мешать.
И уходит. Я откидываюсь на спинку стула и тяжело вздыхаю. Рейчел поднимает голову от компьютера.
– У Леона встал! С ума сойти! – одними губами произносит она и поднимает вверх большой палец.
Я глубже усаживаюсь в кресло, с новой силой ощущая похмелье, и решаю, что больше никогда, ни при каких обстоятельствах не буду пить.
30. Леон
Мама, по крайней мере, отвлекает от мучительных мыслей об утреннем конфузе.
Старается изо всех сил. Кажется, не лукавила, говоря, что у нее сейчас никого – красноречивых свидетельств присутствия мужчины в доме не заметно, а мы с Ричи наловчились вычислять их с детства. С прошлого раза, как мы виделись, она не сменила ни прическу, ни гардероб. Значит, не пытается снова под кого-то подстроиться.
Рассказываю о Кей. На удивление хорошая реакция. Кивает, где нужно, гладит меня по руке, глаза то и дело увлажняются. В довершение ко всему готовит в духовке курицу в панировке из чипсов. Кажется, что мне снова десять лет. Чувство весьма приятное. Хорошо, когда о тебе заботятся.
