Карел вполне разделял его выбор. Фрау Хельга была и в его вкусе, недаром в Шестнадцатом отделе у них с немцем нашли немало общего.
Женщина была одета по последней моде: черное вечернее платье, изящная песцовая шубка, туфли на невысоких закругленных каблуках. Изысканно, со вкусом, без вульгарности и излишнего позерства.
Подобное всегда притягивало особых мужчин, таких как Дитер Хорст.
Майор и не думал таиться, время от времени он перехватывал управление, смотря по сторонам, разглядывая прохожих, витрины магазинов. В принципе он вполне мог побеседовать с хорошенькой фрау, но острого желания в этом не испытывал.
— Ну вот мы и пришли...
Карел насторожился.
Парочка остановилась у входа в гостиницу. «Рейнгольд», — прочел майор позолоченную, подсвеченную снизу огнями вывеску. Райский уголок для залетных птичек.
Значит, свои отношения с фрау Хельгой штурмбаннфюрер не очень-то афишировал. Может быть, она славянка? Что ж, возьмем на заметку.
— Поднимешься ко мне?
Значит, женщина снимала здесь номер для свиданий, вполне возможно, что она замужняя.
Черт бы побрал разведку: бытовые детали они, как всегда, пропустили.
В мыслях Хорста явно угадывалось желание провести ночь в гостинице, но это противоречило планам нейроразведчика, который не успел до конца освоиться в новом теле, и Карел поспешил вмешаться.
— Нет, пожалуй, сегодня я переночую дома, ты видела мое состояние, когда мы вышли из ресторана...
— Может, тебе следует обратиться к врачу? — встревожилась Хельга, осторожно касаясь его лица.
Пальцы у нее оказались холодными, прикосновение было приятным.
— Нет, подожду до утра. Думаю, ночью отпустит.
— А у тебя уже было так... раньше?
— Бывало, — нехотя ответил Карел, импровизируя на ходу. — После ранения осенью сорок первого иногда случаются короткие рецидивы.
— Ты мне не говорил об этом.
— Не всех мужчин красят контузии, — усмехнулся майор. — Не волнуйся, я утром тебе позвоню...
Но женщина не спешила уходить, она с тревогой заглядывала в лицо Дитеру, словно пытаясь прочесть там, обманывает он ее или нет.
«Черт возьми, вот же навязалась на мою голову», — с раздражением подумал Карел, отпуская донора.
Поступок разведчика был опрометчивым.
Немец поцеловал Хельгу.
— Прощай.
— Обязательно утром позвони.
— Хорошо.
«Фух, пронесло».
Когда сияющая огнями гостиница осталась далеко за спиной, майор снова отпустил штурмбаннфюрера, так как по понятным причинам не знал, где тот живет. Этой информацией его снабдить не успели или же попросту не захотели, зная, что память донора будет полностью доступна нейроразведчику.
Хрена лысого она ему доступна! Впрочем, это все уже лирика.
«Как странно, — подумал Дитер, ощущая непонятное смятение в душе. — Ведь я хотел сегодня остаться у нее. Какой неприятный мрачный вечер... »
Хорст был раздражен и недоволен собой. Обычно он мог рационально объяснять все свои поступки, желания, чувства.
«И что я наплел ей про свое ранение? Хотя, может, оно и правильно: если это болезнь, то никто не должен знать о ней, кроме меня».
«Проклятье! — Карел яростно выругался. — Он все-таки рано или поздно все поймет, и тогда придется перехватывать управление насовсем, а перед этим взломать блок в его башке».
Но это были крайние меры, равносильные провалу всей операции.
В ближайшее время, скорее всего, до этого не дойдет, ну а будущее... будущее покажет. Следует жить одним днем, главное сейчас — сбор информации. Следовало обратиться в глаза и уши, что в теперешнем положении не составляло большого труда.
Штурмбанфюрер жил в приличном двухэтажном особняке с фасадом на старинный манер. Немец явно не был лишен вкуса.
Слуги в столь поздний час не спали, терпеливо дожидаясь прихода хозяина, несмотря даже на то, что по понедельникам он часто ночевал вне дома.
— Добрый вечер, Ульрих. — Дитер отдал высокому старику свою шинель. — Сегодня я хотел бы лечь пораньше.
— Конечно, господин, — учтиво кивнул слуга. — Вы будете ужинать?
— Зачем, Ульрих, — рассмеялся штурмбаннфюрер, — разве ты забыл, я ведь был в ресторане.
Старик сокрушенно хлопнул себя по лбу, как бы говоря: «Совсем сдавать стал, старый пень».
Затем слуга помог Дитеру снять начищенные до зеркального блеска сапоги, которые Хорст каким-то совершенно немыслимым образом ухитрился сегодня не запачкать.
— Может быть, хотя бы стакан теплого молока на ночь? — с надеждой спросил старик.
— Уж лучше коньячку, — заговорщицки подмигнул ему Дитер, и слуга в ответ сокрушенно покачал головой, явно не одобряя подобный выбор.
— Ладно, Ульрих, я иду спать, будить до шести утра меня возбраняется, ну разве что в гости заглянет сам фюрер...
И они слегка посмеялись над этим совершенно фантастическим предположением.
Поднявшись на второй этаж, Хорст заглянул в ванну, умыл лицо и пристально посмотрел на себя в зеркало.
«Какой странный взгляд. Лишь бы все прошло, и это было бы простым переутомлением... »
Карел молча наблюдал.
Ему еще ни разу не приходилось спать в подобном доноре.
А что если во сне их сознания сольются? От подобной мысли майора охватила паника. Как контролировать неконтролируемое, как удержать подсознание?
«А ну его все к черту, — зло подумал Карел. — Вообще не буду спать. К чему мне спать, когда за меня это будет делать донор».
Что ж, попробовать можно.
Из ванной штурмбаннфюрер прошел прямо в спальню. Налил себе в рюмку коньяку и, слегка пригубив, сел в старинное резное кресло. Многие его мысли в этот момент были Карелу недоступны, но майор почему-то твердо был уверен: сейчас Дитер думает о Хельге. Во всяком случае, легкая улыбка все не сходила с его губ, а крепкий коньяк лишь подстегивал воображение.
Карел стоически ожидал начала ночи.
Спать штурмбаннфюрер улегся около часа ночи, оставив майора в абсолютном одиночестве.
Состояние было странным, так чувствуешь себя после ввода наркоза: тревога и постепенное расслабление, а затем медленное погружение в обволакивающее ничто.
Карел тоже заснул.
То полушарие мозга донора, в котором он поселился, должно было отдохнуть.
Майор не удивился, когда снова оказался в знакомой пустыне. Это место в реальности должно было сыграть для него немаловажную роль. Теперь Карел ни на секунду не сомневался, что когда-нибудь он попадет сюда вне страны снов. Ведь часто повторяющиеся сны сбываются.
